- Я вот чего не пойму – у него крупный строительный бизнес. Зачем ему наша редакция?
- Наверное, на тебя запал, Тань. Вот и редакцию нашу купил, - без капли эмоций отвечает Лера, и я слышу задумчивость в её голосе.
Кажется, что возвращаюсь в это мгновение в прошлое, когда она работала над каким-то учебным проектом, а я всеми силами пытался привлечь её внимание и говорил обо всякой ерунде. Я тогда специально подшучивал, потому что мне нравилось, как забавно она хмурила лоб и морщила носик. Теперь всё это в прошлом.
Мы в прошлом.
- Смеёшься надо мной. А мне, может, действительно он в душу запал?
Меня явно раздражает та, кого зовут Таней.
Уволить её, что ли?
- Ну так пойди к нему в кабинет и познакомься поближе, Тань. Что тут ещё можно посоветовать? Нравится? Действуй.
Меня раздражает такой совет.
Выводит из себя.
Бесит дьявольски.
Словно Лере абсолютно наплевать на меня и наше прошлое. Она будто бы только рада будет, если у её подружки что-то получится со мной. Или просто хочет отмахнуться от назойливой мухи?
Замечаю, что на меня пялится какая-то девка.
Наверное, выгляжу действительно странно, стоя и подслушивая этот бабский бред, однако я щурюсь, а девчонка корчится под этим взглядом, сжимается, бедняжка, и сбегает.
- Тебе легко говорить. Знаешь, я считаю, что у каждой женщины должно быть хоть раз то самое с таким мужиком, как он.
Ладно.
Увольнять я эту Таню не стану, но выговор точно вынесу.
- У тебя Вадим хорош. Он и в подмётки нашему Вересову не годится. Наверное, по этой причине ты на него и не запала.
А вот это уже было больно.
Получив удар по собственному эго, я зверею.
Слышу скрип стиснутых зубов и чувствую, как напрягаются скулы.
Мне не нравится, какие обороты набирает этот разговор.
Раздражает до умопомрачения.
Хочется ворваться прямо сейчас, но я сжимаю руки в кулаки и пытаюсь держать себя в руках, чтобы Лера не видела эту ревность.
Я не имею на такое чувство никакого права.
Она всё сделала правильно – завела себе мужика.
Замужем за ним?
Почему тогда фамилию не сменила?
- Ну а что ты краснеешь? Как у вас с ним дела, кстати? Предложение ещё не сделал?
Чуть расслабляю пальцы, сжатые в кулаки.
Не замужем.
- Тань, всё у нас по-старому. Какое предложение? Он постоянно на работе. Я тоже. Нет. Всё не настолько серьёзно.
- Да брось ты! Видела я, как вы друг на друга смотрите. Вам надо уже быстрее съезжаться. Заодно и времени друг на друга больше будет. Он мужик с большой буквы. Столько делает для тебя. Завидую я тебе белой завистью, подруга.
Не могу больше слушать это.
Залетаю в кабинет и зло смотрю на девчонку с короткой стрижкой, вжавшую шею в плечи.
- О мужиках следует говорить вне рабочего времени. С завтрашнего дня в каждом кабинете поставлю камеры и буду штрафовать за разговоры не о работе! – рычу я и мельком гляжу на Леру.
Она не шелохнулась, словно моё предупреждение ничуть не волнует её, словно к ней не имеет совершенно никакого отношения. И я сам не понимаю, почему меня злит это равнодушие. Получил то, чего пытался добиться, а теперь не могу с этим смириться, пусть и восемь лет прошло. Мне даже кажется, словно не было этих лет. Вроде бы она вот только вышла из моего дома после тех болезненных слов.
Понимаю, что мой крик слышали все.
Оно и хорошо.
Будут думать головой, если не хотят потерять пригретое местечко.
Сам не понимаю, на кой ляд вообще пришёл сюда.
Что я хотел от Леры?
Просто посмотреть на неё и ещё раз увидеть равнодушие в её взгляде?
Она утыкается в экран монитора и даже не смотрит на меня.
Ей на меня плевать?
Прекрасно.
Тогда придётся напомнить, что было между нами.
Хоть и понимаю, что всё это по-детски глупо.
Получил то, что так сильно хотел.
Зачем теперь дурею от мысли, что она принадлежит другому мужику, которому я «даже в подмётки не гожусь»?
Глава 3. Лера
Вересов уходит из кабинета, громко хлопнув дверью. Он точно слышал наш разговор, точнее, монолог Тани. Впрочем, мне куда интереснее – почему так отреагировал?
Сам ведь спал с другой, когда встречался со мной.
Сам расставил точки в наших отношениях.
Сам восемь лет пропадал.
Неужели думал, что я брошусь ему на шею и буду рыдать, говоря, как сильно тосковала по нему?
И это он ещё не знает о детях.
В висках пульсирует противная мысль, что я должна забирать их и бежать подальше.
Вересов не оставит нас, будет пытаться сблизиться с детьми, которые ничего о нём не знают. В своё время мне пришлось придумать красивую сказку о том, что папа уехал в экспедицию и до сих пор не вернулся. И лучше ему «не возвращаться». Конечно, теперь двойняшки понимают, что папа не в экспедиции пропал, что его просто нет у них, как у остальных детей. И я боюсь, что скоро они начнут заваливать меня вопросами в попытке вытянуть правду. Правду, которую я не могу раскрыть.