— Я тоже. Хорошо, что реальность оказалась менее мрачной.
— Хотя одурманивание НПС тоже звучит жутковато. Представляю, каково это так сильно хотеть секса… Надеюсь, нам все же удастся найти способ их расколдовать.
Мы выходим к реке как раз в тот момент, когда солнце начинает клониться к закату. Вода переливается золотистыми бликами, а воздух наполнен свежестью и запахом прибрежных трав. Мила была права — место действительно красивое.
Мы устраиваемся на большом валуне у самой воды. Я снимаю сапоги и опускаю ноги в прохладную воду — приятно после целого дня в походной обуви.
— Дим, — вдруг говорит Мила, и в её голосе появляется какая-то особенная интонация.
— М? — я поворачиваюсь к ней.
Она сидит, обхватив колени руками, и смотрит на закатное небо. Профиль её лица кажется особенно изящным в мягком золотистом свете.
— Помнишь, как мы познакомились? — спрашивает она.
— Конечно. Ты вошла в гильдию, как солнце после морозной темной ночи.
— А знаешь, что я тогда подумала?
Я качаю головой — откуда мне знать её мысли?
Мила поворачивается ко мне, и я вижу, что её щёки слегка порозовели — и дело явно не в вечерней прохладе.
— Я подумала, что ты симпатичный, — говорит она тихо. — И что у тебя добрые глаза. А потом, когда мы стали чаще делать квесты вместе, я поняла, что ты ещё и умный, и храбрый, и… — она делает паузу, набираясь смелости, — и что мне с тобой хорошо как с никем другим.
Я чувствую, как внутри что-то переворачивается. Неужели она сейчас…?
— Мила… — начинаю я, но она перебивает меня жестом.
— Дай мне досказать, — в её голосе слышится лёгкая дрожь. — Я долго думала, стоит ли говорить об этом. Ведь мы друзья, напарники, у нас всё хорошо. Зачем рисковать? Но потом поняла — я просто не могу больше делать вид, что ничего особенного не чувствую.
Она встаёт с валуна и делает несколько шагов к воде, словно ей нужно движение, чтобы найти слова.
— Дима, мне нравится, как ты смеёшься над моими шутками — даже над самыми глупыми. Мне нравится, как ты всегда первым бросаешься защищать того, кто слабее. Как ты умеешь найти выход из любой ситуации и при этом не теряешь человечности.
Она поворачивается ко мне, и в её глазах я вижу что-то очень уязвимое и искреннее.
— Я влюбилась в тебя, — произносит она просто и прямо. — Наверное, уже давно, просто не хотела себе в этом признаваться. А сегодня, когда подсматривала, как ты разговариваешь с Вадимом, как отстаиваешь свои принципы… Поняла, что больше не могу молчать.
Воздух вокруг будто сгущается. Я вижу, как Мила стоит в лучах заходящего солнца, как легкий ветерок играет её волосами, как она ждёт моей реакции, стараясь выглядеть спокойной, но не в силах скрыть волнения.
— Я не жду от тебя никаких обещаний, — быстро добавляет она. — И не хочу ставить тебя в неловкое положение. Просто… хотела, чтобы ты знал. Хотела быть честной.
Я сижу как громом поражённый. Конечно, я всегда замечал, что между нами есть какая-то особенная связь, какая-то лёгкость в общении, да и фотки кому попало не шлют… Но чтобы настоящие чувства… Мысли в голове мечутся хаотично, сердце стучит где-то в горле.
— Мила, я… — начинаю я и тут же осекаюсь, потому что не знаю, что сказать.
Она подходит ближе и садится рядом, но оставляет между нами небольшое расстояние — не навязывается, даёт мне пространство для размышлений.
— Ты можешь не отвечать прямо сейчас, — говорит она мягко. — Я понимаю, что свалилась как снег на голову. Просто подумай об этом, ладно?
Её рука на секунду касается моей — лёгкое, почти невесомое прикосновение, но от него по коже пробегает волна тепла.
Я смотрю на неё — на знакомое лицо, которое вдруг предстало в совершенно новом свете. На губы, которые только что произнесли слова, меняющие всё. На глаза, в которых читается столько доверия и надежды…
— Мила, — говорю я наконец, — спасибо за честность. За то, что решилась сказать. Мне действительно нужно время, чтобы переварить это всё.
Она кивает с пониманием.
— Конечно. И что бы ты ни решил — мы останемся друзьями, договорились? Я не из тех, кто устраивает драмы на пустом месте.
Именно за это я её и ценю. За умение оставаться собой в любой ситуации, за отсутствие игр и манипуляций.
Мы ещё некоторое время сидим у реки, уже не говоря ни о чём важном — просто наслаждаясь тишиной и красотой заката. Но теперь эта тишина наполнена чем-то новым, каким-то особенным напряжением — не неприятным, скорее волнующим.