Хотя, признаться честно, я очень горжусь нами. Этот сюжетный квест стал тем, что помогает совершить рывок вперед. Мы на слуху, мы растем по рейтингу и, главное, мы совершенствуемся.
О таком я и мечтать не мог.
Глава 19
Главный зал гильдии «Антигерои» гудит так, что кажется — стены сами подпрыгивают в такт гулу голосов. Запах жареного мяса, пряностей и свежего хлеба перемешивается с терпкой сладостью золотого эля, который я только что сорвал печатью с массивной бутылки. Стекло приятно звякнуло, когда я, ухватив бутыль обеими руками, поднимаю её над головой.
— За «Антигероев»! — кричу я.
Толпа взрывается криками, и я начинаю поливать эль прямо сверху — янтарная струя брызжет вниз, орошая поднятые кубки, кружки и даже прямо в открытые рты особо проворных. Кто-то подпрыгивает, кто-то визжит от восторга, кто-то просто хохочет и машет руками.
Сегодня мы празднуем то, что наша гильдия стала топ-3 на сервере. Сто пятьдесят шесть десятков участников — 1560 живых игроков, и почти столько же НПС, которые теперь работают, живут и дерутся под нашим флагом.
Я глотаю прямо из горлышка, чувствуя, как эль прожигает горло приятным теплом. Голова чуть закружилась, но это был именно тот эффект, который я любил.
Внутри мелькнула мысль: *А где же нам теперь всех разместить?* Уже неделю как мы достраивали новые корпуса замка: казармы, отдельные залы для тренировок, жилые башни для офицеров. Но всё это всё равно было каплей в море. Мы жили, как в муравейнике, где каждый уголок занят.
Зато жизнь кипела. И вот сейчас, когда в зале не осталось ни одного пустого места, а в коридорах за дверьми слышалось пение и топот — я понял, что мы стали настоящей силой.
Мила, сияющая и уже слегка румяная от выпитого, сидит рядом со мной. Марина, в своей неизменной кожаной броне, устроилась на подоконнике, покачивая ногой и лениво постукивая пальцами по колчану. Стас… Стас же просто развалился на кресле с видом барона, который только что купил ещё пол-королевства.
— А ведь мы почти у вершины, — говорит он, лениво отпивая эль из кубка. — Ещё пара крупных побед, и топ-1 будет наш.
Я хотел ответить, но в этот момент двери зала распахнулись.
На пороге стоит Вадим.
Даже если бы мы не были знакомы, его было невозможно перепутать: 500+ уровень, черная, как смоль, броня с алыми вставками, взгляд, от которого у новичков руки сами тянулись к кнопке «выход». Но сегодня он был не один.
Позади — десяток игроков, каждый из которых может в одиночку разнести половину среднего рейда. Их уровни зашкаливают за 480, и аура силы буквально давит на зал.
Праздничный шум мгновенно стихает. Кто-то из новичков нервно хватается за меч, кто-то пятится к выходу.
Паника витает в воздухе, но мы… мы совершенно спокойны.
Я делаю ещё глоток эля, не отрывая взгляда от Вадима. Стас, даже не повернув головы, лениво говорит:
— О, гляди, явился. Сел бы, что ли, в уголок, пока мы празднуем?
Вадим шагает вперёд.
— Я пришёл забрать своё. И стереть вас с лица сервера, если придётся.
Стас зевает.
— Это ты сейчас про что? Про стыд? Так у тебя его и так нет.
В зале кто-то тихо хихикает. Вадим рычит и сжимает рукоять меча. Стас делает вид, что его это смертельно утомляет.
— Давай, Вадим. В лоб, по-геройски. Покажи, какой ты «топ».
Всё произошло в долю секунды. Пока Вадим делал первый шаг вперёд, Марина, сидевшая всё это время на подоконнике, подняла лук. Тетива натянулась, блеснула сталь наконечника…
Стрела врезалась Вадиму в плечо, глубоко, с глухим ударом.
Он даже не поморщился. Медленно выдирает стрелу, бросает её на пол и говорит:
— ХП даже не дрогнуло.
Я ухмыляюсь.
— Ты уверен?
Вадим хмурится. Я киваю на наконечник стрелы, лежащий на полу. Он был густо пропитан густой зеленоватой жидкостью.
Зелье.
Секунда. Другая.
И вдруг глаза Вадима расширяются, в них мелькает ужас. Он пятится, спотыкается о собственный плащ и падает на задницу.
— Что ты… что ты сделал⁈ — сипло хрипит он, пытаясь подняться, но ноги уже не слушаются.
Я медленно поднимаюсь из-за стола и подхожу. Ступни мои тяжело ступают по камню, в зале стоит мёртвая тишина. Я останавливаюсь прямо над ним и наступаю на его нагрудник, прижимая к полу.
— Я предупреждал, Вадим, — говорю я громко, так, чтобы слышал весь зал. — Это моя территория. И больше ты никому не помешаешь.
Он хрипит, пытаясь высвободиться, но зелье уже делает своё дело. Его взгляд становится мутным, движения — заторможенными.
Через пару секунд перед нами уже нет грозного топа, а сидит на полу одурманенный игрок — тело без хозяина, без возможности сражаться или командовать.
Я смеюсь, отступив на шаг.
— Хочешь вторую порцию, чтобы всё вернуть? Продам… но только если ты, Вика, Юля и вся ваша гоп-компания приползёте сюда на коленях. И будете молить о прощении.
Вадим смог только бессмысленно уставиться в пол.
Остальные его напарники, поняв, что лидер выбит из игры, переглядываются. Марина, не убирая лука, снова натягивает тетиву и холодно говорит:
— Ну? Кто следующий?
Ответом был стук сапог по камню — топы разбежались так, будто за ними гналась сама Смерть.
Я же вальяжно возвращаюсь к столу, поднимая стакан с элем и с улыбкой кричу:
— Ну что, продолжим?
Толпа взрывается криками, музыка снова заиграла, и даже новички начали смеяться. Мы победили — не силой, а умом.
И праздник, орошённый золотым элем, продолжается до самого утра.
С утра пахнет дождём.
Не тем весенним, от которого в воздухе стоит запах молодой травы и мокрой земли, а тем серым, холодным дождём, который только и ждёт момента, чтобы хлестануть по затылку ледяными каплями. Небо затянуто плотными свинцовыми тучами, словно кто-то накинул на город тяжёлое одеяло. Воздух густой, влажный — таким бывает только перед ливнем.
Я выкатываю из подъезда тележку с коробками, чувствуя, как мышцы в плечах натягиваются — не так, чтобы неприятно, но достаточно, чтобы напомнить, что в последние месяцы я действительно становлюсь сильнее. Металлические колёсики тележки скрипят по асфальту, оставляя за собой тонкие влажные следы. В коробках что-то позвякивает — наверное, мамины кружки или рамки для фотографий.
— Осторожнее, там посуда, — напоминает мама, придерживая дверцу лифта рукой в потёртой замшевой перчатке.
— Понял. Только если и разобьётся, то случайно.
Она улыбается, но в её улыбке есть что-то усталое, словно она прикладывает усилия, чтобы выглядеть спокойной. Сегодня мы перевозим её вещи в другую квартиру — ту самую, что родители сдают последние годы. Район старый, в двух шагах от большой городской больницы с её бесконечными серыми корпусами и запахом дезинфекции, который чувствуется даже на улице. Мама решает переехать туда сама, чтобы быть ближе к отцу. Ухаживать за ним.
В лифте мы стоим молча. Металлические стены отражают наши лица: моё — немного заросшее щетиной, которую я всё забываю сбрить, мамино — усталое, с заметными тенями под глазами и новыми морщинками, которых я раньше не замечал. Лифт пахнет старой краской и чем-то кислым. На кнопках стёрлись цифры, и только по привычке понимаешь, какая из них ведёт на нужный этаж.
Дорога занимает меньше часа. Мы загружаем всё в мою потрёпанную машину — заднее сиденье полностью завалено коробками, в багажнике еле помещается мамин любимый торшер с абажуром в мелкий цветочек. Влезаем сами и едем, слушая радио, которое то и дело прерывается надоедливой рекламой кредитов и распродаж.
За окном мелькают знакомые дома, покрытые серой пылью дождя, который так и не начинается. Мама смотрит в окно, водя пальцем по запотевшему стеклу, я — на дорогу, где уже начинает скапливаться вечерний трафик. Иногда она тихо говорит что-то вроде «Осторожнее на этом повороте» или «Здесь всегда пробка», но большую часть пути молчит, погружённая в свои мысли.