Я ответил с унылым упрямством больного:
— Не хочу я на Марс! Я хочу остаться на этом корабле. Кто-то же должен отвести его обратно на Землю? Так что вам меня не надуть.
— Верно, — согласился Бродбент, — но тебя-то на нем не будет. Те трое парней, что согласно документам в космопорте Джефферсона и сейчас предположительно составляют его команду, в данный момент находятся на борту «Риска». Этот же корабль, как ты видишь, рассчитан только на троих. Боюсь, что ты сочтешь их несколько несговорчивыми, когда речь зайдет о месте для четвертого. А кроме того, как ты собираешься пройти иммиграционный контроль?
— А мне наплевать! Хочу обратно на Землю — и все тут!
— Ну и попадешь в тюрьму по многим обвинениям — от нелегального въезда в страну до торговли «травкой» на космических линиях. В лучшем случае, если они не будут уверены, что ты контрабандист, тебя отведут в какое-нибудь укромное местечко и там загонят иглу под глазное яблоко, просто из любопытства, чтобы узнать, что ты за птица. Они там хорошо знают, какие надо задавать вопросы, а ты от ответов не сможешь удержаться. А вот меня в эту историю впутать не удастся, ибо старый добрый Дак давненько не появлялся на Земле, что подтвердит куча надежнейших свидетелей.
Мне с трудом удалось сконцентрироваться на проблеме как от страха, так и под влиянием космической болезни.
— Значит, ты донесешь на меня в полицию? Ах ты, грязный, подлый… — тут я замолчал, ибо никак не мог отыскать достаточно яркое и оскорбительное существительное.
— О нет! Послушай, дружище, я, понятное дело, способен слегка вывернуть тебе руку или намекнуть, что крикну копа, но я никогда не сделал бы ни того ни другого. Но вот Собрат Рррингрила по Слиянию — Ррринглат, тот безусловно знает, в какую дверь вошел старший «Грил» и из какой он забыл появиться. Он-то уж обязательно намекнет шпикам. Собрат по Слиянию — родство столь близкое, что мы его и понять не можем, ибо почкованием не размножаемся.
Мне дела не было, размножаются ли марсиане подобно кроликам или же их приносит в маленьком черном узелке аист. Но по словам Дака получалось, что мне уже никогда не видать Земли как своих ушей.
Я ему так и сказал. Он отрицательно покачал головой.
— Ничего подобного. Предоставь мне действовать, и мы так же ловко доставим тебя обратно, как ловко вытащили оттуда. Когда все кончится, ты выйдешь с поля этого или любого другого космопорта, появившись у турникета с пропуском в кармане, где будет написано, что ты механик, занимающийся срочным ремонтом. На тебе будет замасленный комбинезон, а в руках чемоданчик с инструментом. Уверен, что такой актер, как ты, сможет разыграть роль механика в течение нескольких минут.
— Как вы сказали? Ну еще бы! Но…
— Ну вот видишь! Держись доктора Дака, сынок, он о тебе позаботится. В команду этого лайнера, например, нам пришлось пропихнуть целых восемь ребят из нашей Гильдии только для того, чтобы доставить меня на Землю, а нас с тобой — с нее. Мы можем все это повторить, если потребуется, но без помощи вояжеров у тебя ничего не выйдет. — Он ухмыльнулся. — Каждый вояжер в глубине души торговец-авантюрист. Ввоз и вывоз людей контрабандой — высокое искусство, и каждый из нас готов помочь другому в такой невинной шутке — обвести вокруг пальца охрану космопорта. Но те, кто не входят в нашу Гильдию, на наше содействие рассчитывать обычно не могут.
Я пытался утешить желудочные спазмы и одновременно обдумывал услышанное.
— Дак, так значит, тут все дело в контрабанде? Потому что…
— Нет, нет. Контрабандой мы вывезли только тебя.
— Я только хотел сказать, что не считаю контрабанду преступлением.
— А кто считает? Исключение составляют лишь те, кто делает деньги, эксплуатируя нас путем ограничения свободной торговли. Но сейчас нам предстоит заняться благородным искусством дублирования, и ты — тот человек, который для этого необходим. Я же не случайно на тебя в баре наткнулся. Ты уже двое суток был у нас «под колпаком». Я как приехал, так сразу отправился туда, где находился ты. — Он нахмурился. — Мне очень хотелось бы верить, что наши достойные противники следили за мной, а не за тобой.
— Почему?
— Если они следили за мной, значит, им хотелось выяснить, что я затеваю, а это в общем о'кэй, поскольку весь сценарий был уже разработан, и им было известно, что мы враги. Но если слежка велась за тобой, следовательно, им уже известны наши планы — поиск актера, который смог бы сыграть совершенно определенную роль.
— Но откуда они могли это узнать? Не от вас же самих?
— Лоренцо, дело, о котором идет речь, — огромное дело, оно куда больше, чем ты можешь себе представить. Даже мне известно далеко не все, и чем меньше ты будешь знать о нем, прежде чем это станет необходимым, тем лучше для тебя. Я могу лишь сказать, что в огромный компьютер Мирового Бюро Переписей в Гааге было введено множество данных личностного плана, и машина сравнила их с персональными характеристиками всех ныне живущих актеров. Делалось это в полной тайне, но все-таки кто-нибудь мог догадаться — и проболтаться. Ведь по спецификациям можно идентифицировать и главное лицо, и актера, избранного на роль двойника, поскольку работа эта должна быть исполнена безукоризненно.
— О! И машина сказала, что этот актер — я?
— Да. Ты… и еще один человек.
Этот момент опять-таки относился к тем, когда мне следовало бы укоротить свой язычок. Но, даже если бы от молчания зависела вся моя жизнь, я бы все равно не удержался.
Мне было просто необходимо знать, кто тот актер, которого машина сочла достаточно подходящим, чтобы сыграть роль, для исполнения которой были необходимы мои уникальные способности.
— А этот другой… Он кто?
Дак окинул меня внимательным взором. Я видел, что он колеблется.
— Ммм… Парень по фамилии Троубридж. Знаешь его?
— Эта бездарь? — На мгновение я впал в такое бешенство, что даже забыл о тошноте.
— Вот как? А я слыхал — он очень хороший актер.
Я просто не мог переварить мысль, что кто-либо в здравом уме мог подумать об этом олухе Троубридже, как о замене на ту роль, что была предназначена мне.
— Этот жалкий фигляр! Этот визгливый ломака! — Я смолк, сообразив, что достойней просто игнорировать собрата по профессии, если только это слово тут применимо… Но этот хлыщ так чванлив, что… Да если бы ему по роли полагалось поцеловать даме ручку, Троубридж изгадил бы сцену, поцеловав свой собственный большой палец! Самовлюбленный Нарцисс, позер, задавака, да разве такой субъект сумел бы вжиться в роль!
Но уж таковы гримасы судьбы, что его прыжки и ужимки приносили ему неплохие деньги, тогда как истинные артисты погибали с голода.
— Дак, я просто понять не могу, как вы могли говорить о нем всерьез!
— Понимаешь, он и нам не нравился. К тому же он связан долгосрочным контрактом, так что его отсутствие на месте могло бы вызвать ненужные разговоры и расспросы. Нам повезло, что ты оказался, так сказать, на приколе. Как только ты дал согласие, я тут же распорядился, чтобы Джок отозвал группу, работавшую над Троубриджем.
— Я думаю!
— Но… Видишь ли, Лоренцо, я хочу, чтобы ты знал правду. Пока тебя тут выворачивало наизнанку и ты выдавал остатки завтрака в гигиенические пакеты, я радировал на «Риск», приказав им связаться с Землей и активизировать работу с Троубриджем.
— ЧТО?!
— Ты сам виноват в этом, старина. Видишь ли, если человек — участник нашей аферы — заключает контракт на поставку груза к Ганимеду, то он или доставит туда свое корыто, или погибнет, пытаясь это сделать. Он не струсит и не удерет с деньгами, пока корабль стоит под погрузкой. Ты сказал, что берешься за работу, сказал без всяких «но» или «если», ты принял безоговорочное обязательство. А через несколько минут началась та свалка. Ты тут же напустил в штаны. Позже попытался удрать от меня в космопорте. Только десять минут назад ты вопил и добивался возвращения на Землю. Допускаю, что как актер ты выше Троубриджа, хотя в точности мне это и неизвестно. Но зато я знаю, что нам нужен человек, на которого можно положиться, который не впадет в истерику, когда потребуется напрячь все силы. Мне сказали, что Троубридж именно таков. Поэтому если он согласится, мы возьмем его, тебе же заплатим деньги, ничего более говорить не станем и отправим обратно. Понял?