— Коля-я-я!
— Пошла к черту… — проворчал мужчина, глядя на отражение худощавого зеленоглазого брюнета в небольшом зеркальце. Он провел ладонью по густым, с проседью волосам, подмигнул собственному отражению. Получилось неубедительно. Интонации голоса жены не сулили ничего хорошего. Бодров ополоснул лицо холодной водой, вышел из ванной, едва не столкнувшись с супругой. Ее некогда красивое и желанное лицо покрылось рубиновыми пятнами.
— Ты что, оглох? — Женщина ткнула его в грудь рукой с зажатым в ней смартфоном: — Держи! — и ушла на кухню.
Николай проверил пропущенный вызов. Звонили со службы. Это называется — накрылся выходной день! Он размышлял, слушая, как грохочет на кухне посудой жена. Так она злилась, — приготовление завтрака сопровождалось звуковым оформлением в духе Елены Бодровой — оркестровая сюита с участием кастрюль и сковородок!
Он нажал клавишу вызова, дежурный ответил немедленно:
— Здравия желаю, товарищ майор!
— Что звонил?
— Тут такое дело, Николай Максимович… — Дежурный изложил суть происшествия: — Умерла молодая женщина двадцати семи лет. Тело доставлено в морг Петроградского района, причина смерти первоначально была установлена как сердечная недостаточность, наступившая в результате сочетания стимуляторов и алкоголя, но судмедэксперт заподозрил действие токсина, приведшего к остановке сердца. Если версия эксперта подтвердится, то получается, что яд поступил в тело умершей через микрофон ее гаджета, — продолжал дежурный офицер.
Бодров машинально переложил смартфон в другую руку.
— Наркоманка?
— Вены чистые.
— Обнаружены стимуляторы в крови?
Дежурный офицер кому-то коротко ответил, а из кухни потянуло жареным луком.
— Амфетамины, — сказал офицер, — современная молодежь эту дрянь за наркотики не считает…
— Кто делал экспертизу?
— Капитан Базин.
— Я ему позвоню. Конец связи.
Он направился в кухню, предвкушая небольшой скандал. Что за утро в семье со стажем без ругани? Однако, вопреки его ожиданиям, жена вела себя миролюбиво и немного нервно. Она положила ему на тарелку приличный шмат горячей яичницы, со стекающим белком и кругляшками румяного обжаренного лука, налила кофе в голубую со сколом по эмали чашку.
— Вызывают на работу? — спросила она, глядя в окно.
— Обычное дело… — Бодров отпил кофе из чашки, проглотил кусок пересоленной яичницы.
Женщина поставила свою тарелку в мойку, включила воду.
— Когда вернешься?
— Постараюсь поскорее.
— Можешь не спешить. Я уже позвонила маме, сказала, что мы сегодня не приедем.
— Я не думаю, что это надолго. — Он старательно заталкивал в себя горчично-соленую яичницу.
Супруга прошла мимо, его коснулся шлейф запаха. Что-то сладкое с оттенком корицы и мандаринов.
— У тебя новые духи? — спросил Бодров вслед направляющейся в комнату женщине.
— Ты заметил? — Из спальни донесся ее короткий смешок. — Машка вчера дала попробовать. Стойкие, зараза!
Она вышла на кухню, подведенные алой помадой губы бросались в глаза.
— Позавтракал? Освобождайте помещение, гражданин начальник! — Лена шутливо взлохматила волосы на его голове.
Бодров отодвинул тарелку. Та темная часть, что окутывала правую область головы жены, напоминала бездарно смешанные краски на палитре начинающего художника. Грязно-зеленый цвет, какой бывает трава на городском газоне на исходе лета, с отблеском чего-то светло-коричневого и неожиданными вкраплениями рубинового. Абсурд. Фантазия похмельного абстракциониста. Из опыта Николай знал: подобное сплетение цветов означает нервозность и лживость его хозяев. Изредка ему удавалось воздействовать на эти источники света, но после случая с мальчиком он боялся повторять подобные опыты, результат которых был чаще всего непредсказуем. Он собрался по-военному быстро, вышел на улицу, вдохнул аромат цветущей сирени и зеленой травы. Запахи были натуральными и яркими, отличающимися от фальшивого аромата мандариновых духов, источаемых женой.
У входа в морг Петроградского района курил эксперт Гриша Базин. Базин приехал в Питер из Ставропольского края недавно, но быстро завоевал всеобщую симпатию сотрудников РУВД. Это был высокий мужчина с копной черных волос и белозубой улыбкой. И рукопожатие у него было крепким, ладонь теплой и сухой.
— Быстро приехал! — сказал он, пропуская майора перед собой в помещение морга.
— Воскресенье, — лаконично ответил Бодров, — город пустой.