Вдруг понимаю, что накидка, которую я надела из-за жары, просвечивает насквозь. Липнет к бедрам и обтягивает грудь. Стараюсь не встречаться с Робом взглядом и надеюсь, что меня обслужит другой кассир.
Запах мускусных духов Элоизы шлейфом тянется по булочной, по нему я и определяю ее местоположение. Она наклонилась к холодильнику и изучает мороженое. К хлебному отделу я прохожу мимо нее на цыпочках, надеясь, что она не глянет в мою сторону. Притворяюсь, что читаю ценники, а сама одним глазом слежу за ней, но она слишком поглощена выбором лакомства для Коко или для Леви.
Я быстро вываливаю на прилавок буханку ржаного хлеба и булочки для хот-догов, мне уже не до десерта. За пирожными пришлось бы снова пройти мимо Элоизы. Слишком рискованно. Дети могут поесть конфет. Или фруктовый салат. Или дам им по паре штук печенья. А кекс для Кева куплю завтра. Роб обслуживает последних покупателей, молодую пару, и цокает языком, когда видит меня. Никотин окрасил его пальцы в горчичный цвет.
– Ты смотри, какие люди! – начинает он, точно волокита из кабака. – Мисс Пенни, давно не виделись. – Он бросает взгляд на булочки для хот-догов и быстро улыбается. – Какими судьбами? Семейный отпуск? Романтические выходные?
– День рождения мужа. Ему сорок.
Роб хмурится.
– У тебя новый мужик?
Не хочу объяснять, что я тринадцать лет как развелась и уже одиннадцать лет замужем за Кевом.
– Да.
– Передай мои поздравления. – Роб чуть улыбается и кладет покупки в пакет. – Он хоть врубается, как ему повезло?
Но я уже не слушаю Роба: за мной в очередь встала Элоиза. Я чувствую насыщенный запах ее духов, похожий на ладан. Сразу двое людей, с которыми я не хочу общаться. Прикладываю карточку к аппарату и выбегаю, опустив голову.
Пенни, 17:31
Сэл уходит вздремнуть перед ужином, и на балконе теперь уж точно только взрослые. Забавно наблюдать за жизнью женщины без детей: дневной сон, маникюр-педикюр, никакой ответственности. Помню, и я была такой. Но почувствовала себя счастливой только после рождения Рози.
В отсутствие Сэл мужчины наконец расслабились. При ней они как кобели рядом с сучкой, а без нее успокаиваются, вновь принимаются жевать и болтать. Сейчас Бретт, Скотт и Кев тихо обсуждают преимущества покупки дома.
Теперь мне хорошо и спокойно, я прислушиваюсь к монотонному разговору, и последние лучики солнца греют мне ноги. Рука то и дело тянется к животу. Мне не нужно вино, я и так пьяна от счастья, лежу себе на балконе, ступни на коленях у Кева, лицо прикрыто соломенной шляпой, из-под которой я иногда поглядываю в туманную голубую даль.
Энергичные голоса изнутри дома нарушают царящую на балконе атмосферу легкости.
Через секунду я уже сижу, приподняв шляпу за край, и всматриваюсь в комнату за окном. Рози, Леви и Элоиза со шлемами в руках топают по полу, подходят к комоду и сваливают в кучу ключи от велосипедных замков. Рози улыбается, в кои‑то веки улыбается. Она смотрит Элоизе в рот, будто только что нашла лучшую подругу. Смеется и трогает Элоизу за плечо, а я стискиваю зубы.
– Приходи иногда понянчиться с Коко, – слышу я слова Элоизы. – У нас возле бассейна есть домик, там можно даже поспать.
В зубах у меня застрял кусочек горькой оливки. Выковыриваю его языком и пережевываю, пока эта женщина налаживает отношения с моей дочерью.
Ладно, пора готовить напитки к вечеру. Пусть они все возвращаются на свои виллы. Кое с кем из гостей мы собирались выпить уже сегодня: с коллегами Кева, с несколькими мамочками из нашего клуба. Но почему бы не встретиться в пабе? Живая музыка, неугомонные дети, горячая картошка, пьяные друзья.
– Давай поужинаем в пабе, – говорю я мужу, надеясь, что Скотт поймет намек: пора уходить. Не хочу ее больше видеть у себя в доме. Не хочу слышать, как они весело болтают с Рози.
Кев кивает:
– Пен, я за.
– А разве мы не здесь будем есть? – удивляется Бретт.
Щеки у него раскраснелись и блестят. Я обожаю брата. Его легко порадовать, легко любить. У мамы с папой Бретт был любимчиком. Он как большой ребенок, от которого никто и не ждет взрослых поступков.