Элоиза, 19:33
Глаза у Рози широко распахнуты, она что‑то мямлит в свое оправдание. Копается в сумке, пытаясь отвлечь меня, поскольку понимает, что ее поймали.
Я не знаю, какую роль выбрать: обеспокоенного родителя или молодую, современную маму. Внутри еще осталось теплое чувство после утренних комплиментов Рози. Впервые за долгое время мной восхищались. Я чувствую признательность и не хочу быть к ней слишком суровой.
– Не знала, что здесь кто‑то есть, – хихикает Рози и снова шмыгает носом.
Я пожимаю плечами.
– Классное платье. – Она трогает легкую золотистую ткань, и меня снова накрывает трепет. Так бывает, когда идешь в узкой юбке и на тебя обращает внимание продавец из палатки. Или когда на твою новую прическу оглядываются в ресторане. Или когда мамочки в школе говорят, как молодо ты выглядишь. Комплимент Рози словно возвращает меня в туалет в старшей школе: я снова подросток, и меня наконец приняли в круг избранных.
– Спасибо.
– Оно ведь дизайнерское? Видела такое в соцсети на супермодели.
Киваю. Я отдала две тысячи долларов за то, что выглядит на две десятки.
– Какая же ты модная, Элоиза.
Отвлекающий маневр. В юности я вела себя так же, когда меня ловили. Ее похвала мне приятна, даже очень. Но у меня есть и чувство ответственности. Увидев, как Леви выходит из кабинки и шмыгает воспаленным от наркотиков носом, я пришла бы в ярость.
– Рози, я знаю, чем ты здесь занималась.
Она смотрит на меня и смеется звонко и задорно. Вытирает покрасневшие ноздри.
– Может, тоже хочешь?
Я отшатываюсь.
– Что?!
– Слыхала, как Кев сказал, что ты та еще тусовщица.
– Он так сказал?
Девушка улыбается и надувает пузырь из жвачки.
– Сказал, ты прикольная.
– Мило с его стороны, но не уверена, что это правда.
Она оборачивается на унитаз, крышка опущена.
– Обещаю, Леви не узнает.
Мне не нравится, что она упоминает моего сына. Девочка всегда была взрослее своих ровесников, умела ввести в заблуждение, тут она в мать. Но Рози всего семнадцать. Она слишком юная для такого. Слишком юная, чтобы разговаривать со мной на равных, а тем более искушать. Но я не отвожу взгляда от кабинки.
– Не обязательно сейчас, но если все‑таки захочешь, то у меня есть. – Она открывает затертую коричневую сумку и показывает два пакетика с белым порошком.
Не знаю уж почему, но меня до жути манит ее предложение. Рози нашла мою слабость. Травка только разбудила во мне чувствительность и неуверенность. Может, от белого порошка поднимется настроение, появится спонтанность, я смогу веселиться наравне с другими и наслаждаться вечером. Или даже стану королевой вечеринки, гостьей, которой все рады. Скотт посмотрит на меня по-другому, увидит, что я могу быть привлекательной и уверенной в себе, совсем как Пенни.
Я уже почти готова согласиться, но тут Рози, опрокидывая все мои аргументы, добавляет:
– Леви я и не собиралась предлагать.
Со вздохом ловлю ее взгляд в зеркале:
– Надеюсь, что нет. Рози, он еще ребенок и ничего такого не знает.
Если я возьму пакетик у Рози и это выплывет наружу, Леви возненавидит меня, а Пенни наверняка потребует меня арестовать за покупку наркотиков у ее дочери.
Я стараюсь не обращать внимания на пристальный взгляд девушки и делаю вид, что ищу помаду в сумке. Затем входит женщина, Рози захлопывает сумку и вешает ее на плечо.
Это одна из разряженных подружек Пенни, она смотрит на меня с осторожностью, извиняется и проскальзывает в кабинку, где на крышке унитаза еще остались следы кокаина.
Мне хочется сорвать сумку с плеча Рози и убежать куда подальше. Но Рози просто уходит. А я остаюсь и наношу новый слой помады на дрожащие губы.
Пенни, 19:58
Я звоню дочери, но вызов переключается на голосовую почту, звучит приветственное сообщение Рози, на фоне которого орут и беснуются подростки. Мне нужно сходить на виллу Скотта и Элоизы, чтобы помыть Коко, поэтому я прошу Кева продолжать звонить, пока дочь не возьмет трубку.
Свет на вилле выключен, но входная дверь открыта. Должно быть, они отправили сына домой одного. Леви сидит в гостиной, уткнувшись в телефон, и держит на коленях тарелку с чипсами; фоном по телевизору идет шоу «Сбежать в деревню». Спрашиваю, где Рози, но он пожимает плечами и говорит, что понятия не имеет. Леви – единственный юноша на острове, и я думала, что он будет бегать за Рози, как собачонка, однако мальчик быстро потерял интерес. Или она потеряла интерес к новой игрушке.
Моя дочь довольно разумна для своего возраста, ведь ей пришлось пройти через такое, в чем даже мне тяжело признаться. Рози из тех, кто тусуется с девочками постарше и без стеснения разговаривает с учителями. Она совсем не похожа на обычных неуклюжих и робких подростков. Недавно я наткнулась у нашего дома на парня, с которым дочь начала встречаться. Он сидел в машине за рулем, поздоровался со мной сквозь зубы и даже не представился, а Рози попросила, чтобы он скорее уезжал. На нем были солнечные очки и капюшон, выглядел он гораздо старше моей дочери. Меня раздражало, что я не могу посмотреть ему в глаза; с другой стороны, мои он тоже видеть не мог: я возвращалась с пробежки и не стала снимать очки. За темными линзами я, прищурясь, оценивала его полноприводную тачку с тонированными окнами. Показуха. Ему, наверное, ближе к тридцати, если только это не машина родителей. Спросила у Рози, как его зовут, но она сказала не лезть не в свое дело. Когда я пригрозила, что больше не разрешу ей встречаться с этим парнем, она пообещала привести его на ужин после поездки на остров.