- Не бойся. Больно не сделаю, - хрипит мне в ухо Руслан, прикусывая, - только хорошо. Только приласкаю.
А я жажду этой ласки. Как безумная. Потому что впервые. Потому что так остро. Так необычно. Вдвойне. Громов подхватывает меня под бедра и закидывает к себе на пояс, заставляя таким образом обвить, сдавить его бедра. Бадоев сзади рвет трусики швыряет их в сторону. Полностью обнаженная, я чувствую нежной кожей бедер жесткий ремень ректора. Пальцы же авторитета проникают к моей коже. Гладят ее, ласкают в круговую, кружат, подбираясь все ближе к самому заветному, к самому запретному.
Я невольно оттопыриваю попку, стараясь неосознанно насадиться на эти жесткие пальцы. Черт. Я хочу в себя кое-что побольше. И Бадоев точно угадывает мои мысли. Вжикает ширинкой вниз. Мне в попу тут же упирается нечто очень огромное, горячее, с влажной шелковистой кожицей. Громов же безошибочно находит изнывающие от желания ласки соски и остро прикусывает их. Я максимально выгибаюсь в спине. Бадоев трется о мои лепестки мгновение и рывком входит в мое девственное тело.
- Ах… - ору я от мгновенной вспышки жжения и небольшой, но все же, боли.
- Целка что ли? – потрясенно хрипит Бадоев, замерев во мне. А мои складочки полыхают пожаром, растянутые, заполненные до предела, до нельзя переполненные им. Сдавливающие Бадоева, пытающиеся вытолкнуть из себя.
Глава 7
А раньше спросить об этом нельзя было?! До того как пихаться в меня? Лишь жалобно стону в ответ.
Бадоев потрясенно матерится, замерев внутри меня, давая мне возможность хоть немного привыкнуть к его размеру, к его длине и толщине.
Громов же старается отвлечь меня жаркими поцелуями груди, но мне сейчас вообще не до этого.
- Помоги ей, *пта! – хрипит Бадоев своему подельнику, которого колошматил совсем недавно.
И Громов… вернее его рука скользит вниз, туда, где мои складочки заполнены до основания. Его шершавые пальцы отыскивают горошину и… начинается феерия! У меня искры из глаз от удовольствия. Я мало что вижу перед собой. А соображаю еще меньше. Просто в какой-то момент желание настолько ослепляет меня, а удовольствие бьет в мозговой центр эндорфинами, что я лишь жалобно стону, не желая чтобы это безумие когда-нибудь заканчивалось… Я даже не понимаю, в какой момент они меняются, и меня уже заполняет собою Громов. Так остро. Так ярко. Так горячо. Так неистово и нежно одновременно. Они понимают, что я уже не соображаю ничего. Хорошо, если у них еще сохранились хоть какие-то остатки разума… Но это вряд ли… Все так закрутилось, перемешалось, переплелось в сплошной комок удовольствия.
На очередной волне наслаждения я сдаюсь. Я настолько устала сегодня, так перенервничала, что мозг просто отключается, погружается в сон, независимо от того, что со мной делают эти два опасных мужчины.
Дальше мое воспоминание представляет собою дырявое лоскутное одеяло: вот меня внимательно осматривают на предмет повреждений, потом вытирают чем-то прохладным и влажным. Кто-то из мужчин жертвует своей рубашкой и меня запелёнывают в нее, как маленькую. Опускают на широкое кожаное сидение автомобиля.
Шепчут слова нежности и прочую любовную дребедень. Целуют по очереди в распухшие от диких жадных поцелуев губы. Откуда-то материализуется плед, меня сверху накрывают и им. Советуют отдыхать. Всё ощущается словно через кусок ваты. Через пелену сна. Они курят. Оба. Расслабленно и глубоко затягиваются сигаретами. И что-то негромко выясняют меж собой. Мне не интересно. Я просто умру, если не посплю сейчас.
Над лесом занимается кромка рассвета. А у меня сегодня экзамен… - это последнее о чем я успеваю подумать. У Громова экзамен. В Университете. Ну и похер! Если бы я знала, что меня ждет потом, то не была бы сейчас такой беззаботной. Хотя… вру! В том состоянии, что я пребываю после двойного безумства, я бы чисто физически не смогла ничего поделать.
***
- Ты где была?! – накидывается на меня Катька, едва я защелкиваю за собой дверь на замок.
Видок у меня конечно фееричный – в огромной мужской рубахе на босо тело, соски торчат, натертые шершавыми пальцами обоих мужчин. Шпилька от сломанной туфли в руках, тушь растеклась под глазами, волосы растрепанные… Засосы, эти неандертальцы оставили по всюду, на самых видных местах, и ни чем их не скроешь… губы распухли от бесконечного терзания. И верхние, и нижним губкам тоже досталось по самое небалуй! Там саднит немного и потягивает. Как при месячных… Надеюсь эти варвары ничем меня не наградили, потому что хоть и кончали они не внутрь, на сколько я помню, но это никак не защитит от всякой заразной бяки!