Выходим из гримерки. И тут только осознание, на что я сейчас иду, обваливается на меня с тройной силой. Коленки трясутся. Ноги на метровых шпильках и платформе подкашиваются. Только сейчас я ясно понимаю, как же я танцевать-то на таких колдобинах буду? На них не то, что танцевать, ходить неудобно!
- Катька! – отчаянно перекрикиваю я клубную музыку.
- Не дрейфь! – моментально просекает мой страх сестра, - Щамой впервые щтрашно было, а потом как по мащлу. Вот. – протягивает она мне фляжку с чем-то. – Выпей.
- Что это? – я не понимаю, что происходит, голова тяжелая, кружится, аж до тошноты. В горле сухо.
- Щок. Яблочный. – ухмыляется сестра, - Выпей Щлащтен, щразу легче щтанет.
Без задней мысли, отхлебываю хороший такой глоток. Пересохшие губы, жаждущие влаги мгновенно обжигает привкус крепкого коньяка.
- Катька! – взвизгиваю я, когда могу поймать дыхание. – Ты обалдела?! Я не пью. Совсем.
- Щлащтен, это лучше щока, поверь мне. Вот щейчащ у тебя щилы двигаться появилищь!
Дура, блин! И я, и она дуры. Обе. Злости на нее не хватает. А хлебнула-то я прилично. Вон как повело, аж качнулась. Теперь еще и коньяком от меня нести будет за версту. О, Боже! Ну почему? За что?!
Парни и мужчины, подающиеся на встречу одобрительно крякают и свистят, я прикрываю глаза. «Похер» на всех – читаю словно мантру. Их никого нет. Я сейчас на море. Ну или на крайняк на речке. Это водичка журчит. А не похотливые выкрики горилл.
- Ухтыж твоюжмать! – рев перекрикивает все вокруг.
Аслан. Фокусирую на нем свое зрение.
- Недотрога, вау! – продолжает скалиться молодой говнюк. – Приват идешь танцевать? А говорила что ни-ни.
- Ащлан, пущти! – Катя пытается пройти сквозь его расставленные в разные стороны лапы. Но в коридоре сделать это проблематично.
Но ему все ее слова как жужжание жука. Он просто отмахивается от нее, а вот меня зажимает в тиски и дергает на себя.
- Ух, какая!!! – в лицо хмыкает он мне, а лапы его при этом ощупывают мою спину, так и норовя продвинуться к заднице. – Хорошая ж*па, так бы и жамкал!
Ну это уже слишком. Я в бешенстве. Алкоголь ли так влияет на мое состояние, или злость на все происходящее, но так обращаться с собой я никому не позволю. Выхватываю руку и бью его по наглой колючей роже наотмашь. Выходит звонко. Накладные типсы, что Катька заклеила мне на ногти процарапывают кожу на морде мерзавца. Брызжет кровь. Отлично. Вообще я не драчунья, но у меня обострено чувство справедливости, поэтому Аслана мне не жаль.
- Сука тупая! Шалава! Поймаю, выстегну! – визжит он.
- Щлащтен, беги! Вон туда! – указывает мне Катя направление.
Да в принципе я и сама знаю, куда драпать, узнавала до этого. Вырываюсь из потных тисков поцарапанного мачо и несусь со всех ног в приват. Это помещение кажется мне спасением. Но как же я ошибаюсь. Вношусь. Ноги не держат меня и я заваливаюсь прямо на мягкий плюш дивана. Вернее н совсем так. На мужчину, что сидит на нем, широко расставив ноги. Огромный. Заросший бородой. Брутальный.
Руки сильные у него. Обхватывает меня, ощупывая основательно так. Не украдкой, как Аслан, что пытался урвать кусок пирога, а собственнически, безраздельно. Заявляя на меня права, которых у него нет, и есть одновременно, ведь он купил меня для танца. Пальцы длинные у него. В перстнях. Вытатуированных. Уголовник? Меня жаром обдает. Не по себе мне с такими. Один Вадюша Катькин чего стОит.
- Ко мне торопишься блестяшка? – голос. Хриплый. Гулкий. Опасный. Волосы на затылке шевелятся от такого тембра. А ноги подкашиваются. И взгляд. Тяжёлый. Раздавливающий. Дикий. Черный. Будто сама бездна смотрит, не человек.
- П-простите. – пытаюсь я привстать. Но не выходит. Заикаюсь.
- Не бойся. – ухмыляется Бадоев. А это именно он. Криминальный авторитет. Судя по внешности, повадкам, манерам. – Или обидел кто? – прищуривается он.
- Нет, никто. – еще и трястись перед ним не хватало. Хозяин жизни, тоже мне. – Я начну.