- Согласен.Но чем нам помогут эти два десятка людей?
- Мы сами не можем заткнуть все дыры, нужны помощники. Вот и будем их воспитывать и использовать.
- Тогда будем придерживаться принятых решений.
Рассмеши бога, рассказав о планах. Всю неделю, что по Ингоде шел ледоход, пришлось сидеть за высоким забором, отказавшись от посещения города. Люди в штатском, полицейские чины, солдаты и казаки плотно перекрыли все тропы и дороги, ведущие к базе. Не будь гвардов, воротам и забору было бы не устоять, а так даже постучать в калитку никто не мог. Подходы со стороны реки ежедневно подвергались попыткам проникновения, в результате чего росло число получивших электромассаж тел. На крики и свистки мы не отвечали, спокойно загружая спущенные в затоне баркасы и понтоны. В день отплытия завели на борт живность, люди укрылись в каютах. Пора. Прогретые машины бодро вытолкали слона из ангара, вот его туша нависла над причалом. Хоть и не хотелось, но придется сопроводить караван до Шилки, там уже не перехватят.
- Штурман, высота двести, малый ход, проводим разведку маршрута вниз по течению.
- Принято.
Интересно, чья мудрая голова отправила на наш перехват казачью сотню? Ладно, пара катеров перекрыли фарватер у Атамановки, а эти чем могут помешать? Неужели собрались стрелять? Лошадей жалко, многие пострадают.
- Лидер Главе, встречу вас у Атамановки, держитесь стрежня, прием.
- Принято, Глава.
Хорошо, что взяли на борт пару человек, самому снимать с якоря эти суденышки, скрепленные цепью, невместно. Пока они делали свое дело, слон прикрывал своим телом, не давая целиться. Только дайте повод, хоть раз пальните. Таки хватило ума, не стали рисковать. Все, фарватер свободен, люди поднялись на борт. Пугать никого не стал, обозначил намерения, летим дальше. Больше никого нет, да и откуда? Все население Читы составляет меньше пяти тысяч человек, казаки здесь самое боеспособное формирование, при том, что половина ушла на войну. Пушки только в остроге, остальное не страшно.
- Лидер Главе, средний ход, помех и преследователей нет, прием.
- Глава лидеру, вас понял, прием.
Так, пробежимся до Шилки, осмотрим подозрительные места, и можно идти домой.
Хорошо, когда есть связь. Можно удаляться от каравана, проверяя подозрительные места, получая доклады о прохождении контрольных точек. Ставки повысились, и теперь требуется хорошо продумывать дальнейшие шаги. Нет теперь за спиной поддержки большой страны, наоборот, нужно в любой момент ждать удара.
- Что будем делать, Кость?
- У нас есть полтора-два года до начала решительных сражений опиумных войн. Придется постараться, чтобы столкнуть лбами Англию, Францию, Россию и Китай. Мы должны стать той соломинкой, что сломает всем спины, иначе юридически никто не признает наших прав на Манчжурию.
- А подробнее?
- Закрываем Амур в районе Благовещенска, Хабаровки, Владивостока. Готовим запас гвардов, чтобы взять под контроль Сунгари по всей длине, потом придет черед Уссури. И строим большого слона, без него не справимся. Самое интересное, что нам не надо добиваться сплошного перекрытия рек, достаточно лишить противника мест высадки и проходимых дорог. Пусть карабкаются в горы, волокут на себе припасы и снаряжение. А мы ударим по Гирину и перекроем Корейский залив.
- Придется постараться, брат.
Глава 6.
Времени очень мало. Времени почти нет. Нас очень мало. Нам с братом не разорваться. Мысли скакали по кругу, руки механически выполняли однообразные движения, соединяя блоки очередной секции корпуса глайдера. Внезапный крик выбил сознание из медитативного состояния. Кто пустил детей в мастерскую? Кого из них хватать, вытаскивая из под льющейся раскаленной струи? Пока я в длинном прыжке летел с высоты в сторону опрокидывающегося котла, боль, нет, Боль прошлась по всему телу, от пяток до головы. Так рвется живая плоть пока еще живого человека, за мгновение до того, как того милосердно покинет сознание. Но даже так, разорванной половиной, я успел выхватить тельце дочери из под огня. Хуан… Мне показалось, или это его плач? Но как, ведь он подбежал с другой стороны струи кипящего камня? И кто держит его на руках? ****ть! Что это за ****я! Это я, в переливающемся коконе, точнее, моя оболочка, с плотной дымкой внутри. И эта оболочка держит на руках живого, невредимого сына, размазывающего сопли и слезы по лицу.