Открыв их, я вхожу в официальную гостиную. Камин горит, как всегда, языки пламени лижут камень вокруг него. Мне всегда кажется, что здесь холодно, когда луна светит сквозь огромные эркерные окна, ведущие на территорию за ними.
Здесь много диванов и кресел для размещения гостей, но у нас их больше нет. Здесь никого не было с тех пор, как был разрушен двор и родились судьи.
Я чувствую, как остальные проскальзывают в комнату, наши узы братства позволяют мне чувствовать это и... ее. Я чувствую ее, и хотя это не похоже на то, как я чувствую их, между нами есть связь. Чтобы укрепить наши судейские узы, мы должны быть едины как одно целое, и она скоро это поймет.
Осознайте, что она восстала из мертвых только для того, чтобы связать себя с кошмарами нашего мира.
Связь не обязательно должна быть сексуальной, но я не могу избавиться от этих мыслей, когда поворачиваюсь и вижу, как она с любопытством бродит по комнате.
Наш долг - носить маски при вынесении приговора, поэтому технически мы не обязаны этого делать сейчас, но никто их не снял, поскольку мы все знаем, к чему это приведет.
В конце концов, кошмары... Судьи питаются друг от друга, чтобы выжить, поскольку технически мы все мертвы, а это значит, что она будет питаться от нас.
Вот почему наши одежды и маски остаются на нас, чтобы мы не предлагали себя слишком рьяно. Ранее, когда она облизала эти опасные клыки, я чуть не наложил в штаны, представив, как они погружается в мою шею, а ее гибкое тело прижимает меня к земле, пока она кормится.
Полумертвый, развращенный вампир исчез, и на его месте появилась настоящая королева, той, которой она всегда должна была быть.
Она великолепна.
Ее черные, сине-фиолетовые волосы ниспадают на ее невероятную круглую попку, затянутую в обтягивающие джинсы, которые облегают ее округлые бедра, и длинные, идеальные ноги. Ее топ разорван, и она завязала его под своими огромными грудями, ее соски бугрятся под материалом.
Мой член уплотняется под накидкой, которую я быстро застегиваю, чтобы она не видела, во рту пересыхает, а клыки удлиняются от желания попробовать ее на вкус.
Когда она поворачивает голову и смотрит прямо на меня, клянусь, она чувствует мое желание. Ее блестящие, полные губы растягиваются в усмешке.
Когда ее заковали в цепи, она была кожа да кости, с голубыми венами под кожей. Она уже умирала. Я почувствовал это в тот момент, когда Азул притащил ее для вынесения приговора, каждый из нас приводил своих грешников на еженедельный суд, но даже тогда она взывала к той мертвой части меня, которая существует между подземным миром и этим миром. Я был заинтригован, но я знал свой долг и выполнял его вместе с другими.
Теперь она стоит здесь как одна из нас.
— Итак, я услышала имя Нэйтер, — начинает она, когда никто из нас не произносит ни слова. Для этого нет нормы, поскольку никогда не было женщины-судьи. К счастью, Нэйтер, самый старший, выходит вперед, чтобы представить публику, как он делал это для всех нас.
Как первый из судей, первый кровавый король, он обладает наибольшим опытом.
— Я Нэйтер, — отвечает он. — Я старейший король крови здесь.
— Понятно, и вам всем приходится постоянно носить накидки и маски? — Она улыбается шире. — Не поймите меня неправильно, это сексуальный образ, но мне любопытно.
Нэйтер шелковисто хихикает, заставляя мой член дернуться, когда я вспоминаю ощущения, когда он кормится. Драматическим жестом он снимает маску, держа ее сбоку, позволяя ей увидеть его красоту.
Он самый красивый мужчина, когда-либо ходивший по этой земле, и это одновременно и его проклятие, и часть его чудовищной натуры.
Ее брови выгибаются, когда она изучает его лицо, отмечая длинные черные волосы с голубыми прожилками, слегка приподнятые миндалевидные глаза и ярко-голубую радужку, окруженную длинными ресницами. Его высокие скулы, как и подбородок, кажутся почти слишком острыми, но пухлые губы создают более мягкий контраст. Брови Нэйтера идеально выгибаются над глазами и сужаются прямо ко лбу, а кожа у него бледная — не такая бледная, как у меня, но все же бледная.
Когда я впервые увидел его, я подумал, что он ангел или демон, пришедший забрать мою душу.
— Так лучше, Алтея? — спрашивает он.
Я вижу, как она вздрагивает, а затем ее глаза загораются похотью, когда она оглядывает его. — Итак, Нэйтер, вы двое единственные, кто разговаривает? — Затем она смотрит на меня. — А тебя как зовут?
На мгновение я не могу говорить из-за всей этой силы и красоты, направленной на меня. — Озис, — отвечаю я, мой голос все еще хриплый. Я прислоняюсь спиной к стене, чтобы удержаться от того, чтобы подойти к ней, зная, что сначала мы должны обсудить это и заставить ее понять свой долг сейчас. — К твоим услугам, Алтея.
— Остальные говорят, — хрипло говорит Нэйтер, отвлекая ее от меня, и когда ее взгляд перемещается на него, я обмякаю, как будто она забрала мою силу с собой. — Они просто так же шокированы, как и мы.
— Шокированы? — спрашивает она. — Метка...
— Объяснил ли человек, предложивший тебе выбор, что это значит? — спрашивает он, указывая на диваны, прежде чем изящно присесть в кресло. Она грациозно опускается на диван, казалось бы, не заботясь о том, что ее окружают существа, которые ее убили.
— Нет. Она сказала, что я могу вернуться и помочь, но это будет нелегко.
— А почему ты решила вернуться? — спрашивает он, задавая вопрос, который задавал всем нам.
Без сомнения, чувствуя важность этого, она обдумывает ситуацию, поэтому я делаю шаг вперед и говорю ей: — Я решил вернуться, потому что не был готов умереть. Я хотел гораздо большего.
Она поднимает на меня взгляд и мягко улыбается. — Я решила вернуться, потому что большая часть моей вампирской жизни прошла в боли, гниении из-за отвергнутой связи с партнером, и я хотела почувствовать жизнь без этого. Я хотела искупить свои грехи и помочь, если смогу. Смерть всегда будет рядом, ожидая.
— Очень проницательно, — довольным тоном замечает Нэйтер, и она садится прямее. — Что ж, Алтея, когда ты сделала этот выбор, он определил твое будущее. Теперь ты судья, как и мы. Нас выбирают не часто, обычно с разницей в сотни лет, и боги выбирают нас. Они непостоянные создания, поэтому им обычно требуется некоторое время, чтобы прийти к согласию.
— Судья... Я судья в том смысле, что теперь я убиваю грешников, как ты убил меня? — спрашивает она.
Он кивает. — Позволь мне начать с самого начала. Когда-то это был Двор Ночи, или Нокс, если хочешь. Здешние вампиры были велики, и их власть была над порождениями ночи, которых некоторые люди называли кошмарами. Они позволили этому развратить себя, и сила ударила им в голову, так что у правящих королей не было выбора. Они убили их всех и разрушили двор, оставив его забытым. Я знаю, потому что когда-то я был королем этого двора.