Бальтазар, мои силы шепчут мне.
— Вас осудили. Вы свободны. — Затем я открываю двери, даже не глядя. — Но помните, мы все время будем здесь, ждать, наблюдать. Мы не позволим действиям немногих обречь нашу расу на гибель. Мы исправимся и станем лучше. Мы следуем законам, мы поддерживаем молодежь и создаем лучшее будущее. Мы должны.
Я отворачиваюсь, отяжелевшая от усталости и груза воспоминаний и жизней, которые мы отняли. Я знаю, что Азул и Озис чувствуют это и ждут, чтобы выполнить свои обязанности, в то время как Зейл и остальные начинают складывать тела в кучу для сожжения.
Я так сосредоточена на следующем шаге, что не замечаю движения, пока не слышу шум позади себя.
— Не прикасайся к моей дочери! — Командует Друиг, и я резко поворачиваю голову, чтобы увидеть лезвие, нацеленное на мою незащищенную спину, а затем он оказывается рядом.
Друиг, его собственный силовик, поднимает Синклера, не давая ему напасть на меня, и швыряет его в толпу.
Друиг ... мой отец?
— Отец? — Громко восклицаю я.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТТРЕТЬЯ
РИВ
Я поворачиваюсь, чувствуя, как шок пробегает рябью по нашей связи. Этот мужчина - тот, в ком Нэйтер не был уверен, поскольку пристально наблюдал за Алтеей. Так вот почему, или это уловка? Но нет, мы видели его поступки. Как он скрыл это от нас? Или мы недостаточно внимательно смотрели? Я перебираю все воспоминания, которые пронеслись через нас во время суда, и нахожу одно, где он стоит с женщиной, держащей на руках ребенка, и отправляю его по связи Алтее. Она пошатывается, переводя взгляд с него на меня.
— Ты уверен? — спрашивает она.
— Я могу проверить, — отвечаю я.
— Алтея. — Он тянется к ней, но она отступает, и его рука опускается. Он быстро сменил выражение лица, но я увидела вспышку боли на его лице.
— Дочь? Невозможно, — выплевывает Синклер, вставая, в ярости от того, что его собственный силовик сорвал его атаку.
— Нет, не невозможно. — Он вздыхает, потирая голову. — Я не хотел делать это таким образом. — Он смотрит на Алтею. — Пожалуйста, пойми, у меня не было другого выбора, кроме как сохранить это в секрете. Я пообещал твоей матери, что ты не будешь втянута в политику вместе со мной. Я занял позицию силовика, чтобы защитить тебя и твою мать, и когда она - когда она умерла, я остался, чтобы защитить тебя. Я знаю, ты мне не веришь, я знаю, что этого недостаточно, но это правда. Ты моя дочь, Алтея. Я любил твою мать. Она была моей парой.
Он глубоко вздыхает. — Я был так потерян без нее все эти годы. Ты - все, что поддерживало меня. Сегодняшняя ночь была похожа на второй шанс. Ты такая красивая, моя дочь, такая красивая и сильная, как она и говорила. Посмотри, во что ты превратилась. — Его глаза наполнены слезами, и он беспомощно смотрит на меня. — Проведи то испытание, о котором ты говоришь. — Он преклоняет колени перед нашей королевой открыто и честно, с надеждой протягивая к ней руки.
Она колеблется, затем кивает мне, глядя на него в шоке и ужасе. Саймон подходит к ней, берет за руку, и она крепко сжимает ее. Друиг, ее отец, улыбается этому. — Саймон, — бормочет он. — Рад видеть, что смог помочь.
— Помочь? — Алтея смотрит на Саймона.
— Он помог мне сбежать. Я не понимал почему... — Саймон переводит взгляд с одного на другого. — В тебе действительно есть его гнев, — шутит он, и Алтея давится смехом.
— Ты уверена? — Спрашиваю я ее, подходя к мужчине, который мог бы быть отцом моей возлюбленной.
Она кивает, и я чувствую, как в наших головах собираются узы, чтобы защитить ее, но мы не можем защитить ее от этого предательства.
Разве моя пара недостаточно натерпелась?
Схватив мужчину за голову, я закрываю глаза и погружаюсь в его воспоминания, делясь ими через нашу связь, какими я их вижу. Он впускает меня, позволяет мне увидеть все. Я чувствую его преданность и любовь к своей половинке, наряду с его горем и агонией из-за потери ее. Есть воспоминание о том, как он держит ее умирающее тело, крича о своей агонии миру. Ее рука мягко поднимается и накрывает его сердце.
— Сдержу свое обещание, любовь моя. Я буду ждать тебя на другой стороне. — Затем она уходит, тая в его объятиях, и он теряется во тьме. Единственный свет - это она, малышка с глазами моей пары. Он присматривает за ней с младенчества до детства. Когда она обдирает колено, он рядом. Когда она плачет, он защищает ее так, что она даже не подозревает.
Затем я вижу ее такой, какая она сейчас, спешащей к двери, а он смотрит ей вслед, зная, что ему придется попрощаться. Он хотел бы сказать ей правду и унять боль, но не может, и он знает, что должен отпустить ее или потерять, как ее мать.
Дверь за ней закрывается, и он опускается на колени, хватаясь за свое разбитое сердце. Весь смысл его жизни исчез, но он встает и продолжает защищать ее издалека, насколько это в его силах. Я высвобождаюсь, и безграничная любовь в его воспоминаниях, родительская забота вызывают слезы на моих глазах. Когда я смотрю на Алтею, она стоит на коленях, уставившись в пространство между ними, по ее щекам текут слезы.
— Алтея, — хрипит он. — Я заслуживаю твоей ненависти. Я заслуживаю того, чтобы ты отвернулась от меня. Я оставил тебя одну. Неважно, насколько я был близок, ты была одна, и мне так жаль. Я не смог бы тебя потерять. — Он облизывает губы. — Я еще раз предстану перед тобой, дочь, чтобы предстать перед судом.
— Ты уже сделал это, — сообщаю я ему шепотом.
— Не за эти преступления. Суди меня, Алтея, за преступления, которые я совершил против тебя.
— Прекрати, — шепчет она. — Прекрати. — Она качает головой, с трудом поднимается на ноги и отступает. После всего, с чем она столкнулась, это ее переломный момент - отец, который всегда любил ее, но оставил одну, даже когда она нуждалась в нем больше всего.
Мои братья встают перед ней, загораживая ее от него. — Сейчас не время, — огрызается Нэйтер, скрещивая руки на груди. Зейл рычит, как и Озис. Я опускаю руку Друига и присоединяюсь к ним. Даже если я чувствую его боль и то, как сильно он любит ее и хочет загладить свою вину, я всегда буду выбирать ее.
Я бы разорвал себя на части, чтобы еще раз получить такой шанс с моими родителями, но это ее выбор. Сегодня многое произошло, и ей нужно время. Я рассказываю ему все, пока он смотрит на меня. Я киваю, и он отводит взгляд, кажется, согнувшись от боли.
— Что нам с ним делать? — Я спрашиваю остальных, глядя на Синклера, короля ее старого двора. — Он пытался убить судью за то, что она выполняла свою работу. Я хочу разорвать его на куски за то, что он осмелился прикоснуться к моей паре. Если бы не ее отец, она могла пострадать или того хуже. Мы этого не ожидали, а должны были ожидать.
Мы подвели ее, но мы никогда не подведем ее снова.
— Смерть, — рычит Ликас.
— Подождите! — кричит он, поднимаясь на ноги и переводя свирепый взгляд с Друига на нас.
— Нет, — бормочет Алтея и встает между нами. — Больше никаких смертей. С меня было достаточно. Его пощадили не просто так, и независимо от нашего собственного гнева на него, мы не можем лишить жизни того, кто этого не заслуживает. Его судили и оставили в живых не просто так. Он им нужен.