Слишком многое нужно увидеть, прежде чем он затащит меня обратно внутрь. Мы возвращаемся через тронный зал, который, кажется, находится в центре двора, и выходим в другое крыло.
— Вот жилые помещения. Раньше они были просторными и переполненными, но теперь, когда нас стало меньше, занято всего несколько комнат. — Он останавливается перед открытой дверью и ухмыляется. — Это моя, на случай, если тебе когда-нибудь понадобится.
— Конечно. — Я хихикаю, когда смотрю дальше по коридору и вижу закрытые двери и паутину. — Это огромное место.
— Когда-то это был самый большой двор во всем мире, — отвечает Рив.
— Что случилось? — Спрашиваю я.
— Что же еще могло с ним случится? Он был разрушен жадностью и болью, и теперь в нем обитают только забытые реликвии и смерть. — Он подмигивает, ведя меня обратно через тронный зал в другой коридор. — Возможно, ты заметила, что тронный зал и суд находятся в центре, как пентаграмма, от которой отходят коридоры. У нас есть жилые помещения и общие комнаты, а этот коридор заполнен комнатами для хобби, как мы это называем. Здесь есть комнаты для чтения, изучения гербологии, магии, драгоценных камней - всего, что ты пожелаешь, в распоряжении этого двора.
Я заглядываю в комнаты, но их так много, что я едва успеваю разглядеть, а затем мы переходим к следующей точке пентаграммы. — Здесь, внизу, история двора, — сообщает мне Рив.
Я ухмыляюсь, когда замечаю Коналла в тени, следующего за нами, но ничего не говорю, позволяя Риву показать мне окрестности.
— Нэйтер может рассказать тебе больше об этом месте. Я знаю только то, что он мне рассказал или что я почерпнул из его воспоминаний, но когда-то это было процветающее место, наполненное силой, и об их власти над зверями ночи ходили легенды. — Он облизывает губы, поворачивается и идет назад, наблюдая за мной. — Хотя, я думаю, теперь и твои будут такими же. — Он на мгновение наклоняет голову. — Подожди здесь, я нужен Нэйтеру. — Он исчезает там, откуда мы пришли, оставляя меня на произвол судьбы во время экскурсии.
— Ты собираешься оставаться в тени? — Я окликаю Коналла, поворачиваясь к нему.
Он больше похож на силуэт, на ощущение, что он там, чем на человека. Темнота окутывает его, скрывая, и когда он не отвечает и не двигается, я улыбаюсь. — Хорошо. — Я шагаю в темноту, и из моего рта вырывается вздох от этого ощущения.
Сила течет надо мной, проверяя меня, прежде чем меня приглашают войти в тень, а затем я оказываюсь прямо перед ним, где он прислоняется к стене.
— Почему ты прячешься? — Бормочу я.
— Я - нет. — Он фыркает. — Я так привык передвигаться в темноте, что это вошло у меня в привычку, — добавляет он, подумав.
— Так нас кто-нибудь видит? — Спрашиваю я, оглядываясь назад, но коридор за ним кажется почти воспоминанием, большую его часть скрывает темнота.
— Другие могут, но только потому, что я позволяю это. Любой другой не увидел бы ничего, кроме теней.
— Так ты позволил мне увидеть тебя, — поддразниваю я, подходя ближе. — Почему?
— Потому что я не могу сопротивляться, когда дело касается тебя, — отвечает он голодным голосом под маской.
Я жажду узнать, как он выглядит, но точно так же, как его темнота и тени, его маска - это еще одна вещь, за которой можно спрятаться.
— Ты голодна, — рычит он.
— Я в порядке, — автоматически отвечаю я.
— Чем больше ты сможешь накормиться в первые дни после изменения, тем сильнее ты будешь. Ты почти осушила троих из нас прошлой ночью и все еще голодна. Действительно, очень сильно, — бормочет он, и его напоминание заставляет голод, который я так привыкла игнорировать, вырваться на передний план в моем сознании. — Однако, ты, кажется, не замечаешь своего собственного голода, поэтому я сообщу остальным, что им нужно напомнить тебе о еде.
Сладость этой мысли почти сводит меня с ума. — Наверное, я так привыкла быть голодной, что не заметила, — признаюсь я, морщась. Теперь, когда он упомянул об этом, и я сосредотачиваюсь на этом, мое тело урчит от голода, и я прижимаюсь к нему, зная, что он - источник пропитания. Запах его крови взывает ко мне даже сквозь его кожу.
— Я уже вызвался кормить тебя, Алтея, так что тебе не нужно просить. — Услышав свое имя в его резком тоне, я вздрагиваю.
— Я не хочу брать то, чего не предлагают, — застенчиво признаюсь я.
Мгновение он пристально смотрит на меня, затем внезапно его огромная рука срывает маску, и она со звоном падает на пол, пока я смотрю ему в лицо.
Красивый - не то слово, которое отдало бы ему должное.
Я не знаю, как ему вообще удавалось прятать такое лицо, но, кажется, сейчас я не могу оторвать от него глаз. Его лицо того же цвета, что и все остальное тело, и такое же внушительное и квадратное. Он сильный и мужественный. Его квадратная челюсть покрыта темно-каштановой бородой, спускающейся до шеи, а усы подчеркивают пухлые улыбающиеся розовые губы и белые зубы с огромными клыками.
У него родинка в верхней левой части щеки, под самыми карими глазами, которые я когда-либо видела. Его радужки такие глубокие, с отблесками золота в них, и они окружены длинными густыми ресницами. У него густые каштановые брови между широким носом с золотыми цепочками, продетыми через пирсинг, которые тянутся туда-сюда четырьмя линиями поперек переносицы. Его волосы заплетены в дреды и того же цвета, что и борода.
Он совершенно потрясающий, и я потеряла дар речи.
— Ты уже не то создание, что была раньше, Тея. — Это прозвище почти заставляет меня упасть в обморок. — Тебе никогда не нужно просить у нас, но если это поможет, ты можешь. Но ответом всегда будет "да". Теперь мы твои, так же как и ты наша. Наша кровь течет, чтобы накормить тебя, придать тебе силы, наши руки работают, чтобы защитить и обеспечить тебя, а наши тела живы, чтобы доставлять тебе удовольствие .
Я вздрагиваю при этих словах, и он ухмыляется.
— Но пока покормись, малышка. — Он притягивает меня ближе, но я не могу дотянуться до его шеи. Он просто слишком большой. Посмеиваясь, он наклоняется и просовывает одну руку под мою задницу, с легкостью приподнимая меня, пока мои руки не обхватывают его плечи, а рот не оказывается прямо у его шеи. Поворачивая голову, он показывает свой бешено бьющийся пульс, и сладость его крови заполняет тени вокруг нас.
— Кормись, Тея, — командует он, задыхаясь, когда его рука сжимается на моей заднице, притягивая меня ближе, пока я не оказываюсь прижатой к его огромному твердому телу.
Мои клыки болят, но я наклоняюсь и целую его в шею в знак благодарности, прежде чем лизнуть вену. Он вздрагивает, прислоняясь спиной к стене. Схватив его за плечи, я вонзаю клыки в его шею.
От прилива его крови мои глаза закрываются, когда я обхватываю его ногами. Он кряхтит и прижимает меня крепче, пока я пью. Защита теней и гостеприимная темнота скользят по моему телу, а насыщенный вкус его крови заставляет меня тереться об него.