Я чувствую сильную тоску и одиночество в его тоне. Он хочет установить со мной связь, как и другие, но не знает как. Это нормально, потому что я хочу.
— Когда мне снова понадобится кормление, смогу ли я питаться от тебя? — Я оставляю вопрос в подвешенном состоянии, предоставляя ему право выбора. Если он скажет "нет", я не буду держать на него зла, но ему так же, как и мне, нужно чувство контроля.
Его кровь поет для меня.
Он застывает, как призрак, но не исчезает. — Даже зная о моих преступлениях и о том, что со мной сделали, ты бы охотно питалась от меня?
— Без колебаний, — отвечаю я.
— Если ты хочешь питаться от меня, я твой, когда и где угодно, — говорит он, ударяя себя кулаком в грудь и слегка наклоняя голову.
— Хорошо. — Я широко улыбаюсь.
— Я должен работать, — внезапно произносит он хрипло, а затем исчезает, но я все еще чувствую его рядом.
— Прощай, Азул, — бормочу я, отворачиваясь, и у двери слышу его шепот.
— Прощай, милая Алтея.
Измученная, я поднимаюсь по ступенькам в свою комнату и растягиваюсь на кровати. Так много всего произошло за последние двенадцать часов, и моя голова полна не только присутствием других, как шепот на ветру, но и смертью, возрождением и новой работой.
На мгновение мне становится жаль Саймона, жаль, что я не могу разделить это с ним, но вместо этого я забираюсь под простыни, дрожа от холода, и представляю, что он там, со мной, держит меня за руку. Я должна дотянуться до него своим разумом, но расстояние слишком велико, а наша связь слишком слаба после стольких лет, и на мгновение я чувствую себя совершенно одинокой. Слезы наворачиваются на мои глаза, как будто прощание с моей прежней жизнью окончательно разорвало все связи с ним.
Мой лучший друг, мой брат и единственная семья, которая у меня есть.
— Не все, — бормочет кто-то, и я резко поднимаюсь и оборачиваюсь, чтобы увидеть Озиса в дверях.
— Твоя боль звала меня. — Он заходит внутрь и закрывает дверь. — Быть выбранным судьей - это большое дело, но другие забывают об одиночестве и эмоциях, которые с этим связаны. Ты скучаешь по своему другу, но ты не одна, Алтея. Мы здесь. Мы не можем заменить его, да и не хотели бы, но я могу быть рядом с тобой сейчас, если ты хочешь.
Я смотрю на него, прежде чем медленно кивнуть, и он подходит и скользит на кровать. Я снова поворачиваюсь на бок, смотрю на него и улыбаюсь.
Протягивая руку, он смахивает мои слезы, со стоном слизывая их со своих пальцев. — Спи, Алтея, я здесь.
— Обещаешь? — Шепчу я, ища его взгляд.
— Пока ты хочешь меня и пока я тебе нужен, — клянется он. — Мы будем присматривать за тобой, Алтея. Ты никогда больше не будешь чувствовать себя одинокой, и однажды я приведу Саймона к тебе, чтобы ты увидела его еще раз.
Улыбка изгибает мои губы, когда я закрываю глаза. — Я бы хотела этого, даже если это просто для того, чтобы попрощаться. Я этого так и не сделала.
— Тогда я обещаю тебе и это. Ты получишь свое "прощай", Алтея, — бормочет он, беря меня за руку. Волна тепла, дружбы, счастья и надежды вливается от него в меня, и я засыпаю с улыбкой и в тепле.
Слезы высыхают на моем лице, как будто их никогда и не было.
— Дочь моей крови.
Шепот заставляет меня обернуться в сером, прокуренном помещении, в котором я нахожусь, за исключением того, что вокруг меня нет ничего, кроме темноты. — Эй?
— Я здесь.
Я ничего не вижу. Закрыв глаза, я ищу своими чувствами и ощущаю что-то в темноте. Что-то древнее. Что-то могущественное.
— Кто ты? — Спрашиваю я, отказываясь съеживаться или дрожать.
— Я, конечно, бог, но ты знала это, даже если не хотела признавать. Время на исходе, кровь моя. Мы должны поговорить. Ты сделала правильный выбор, как я и предполагал. Это всегда было твоей судьбой, но теперь ты должна принять это.
— Принять что? — Спрашиваю я, не уверенная, что говорю вслух.
— Твою судьбу, — шипит он. Я отдал тебе своих кошмаров, свою кровь, самых сильных и могущественных представителей нашей расы, так возьми же их, сделай своими и стань переменой. Пролей нечестивый огонь на наш мир и очисти его. Сделай это правильно еще раз.
— Твой? — Шепчу я, мое сердце леденеет. — Ты... Ты король вампиров из ллора. Ты Модатет, первый вампир.
— Конечно. В тебе течет моя кровь. Во всех них, но они повернулись спиной ко мне, к нашему роду, и теперь они слабые версии того, кем мы должны быть. Твоя мать знала это.
— Моя мать? — Я ахаю, видя, как тени окутывают меня.
— Она говорила со мной с тех пор, как была ребенком. Она призывала тьму своими силами, не осознавая этого. Она знала, что ее долг и ее предназначение - умереть за тебя, мой потомок. Ты та, кто снова спасет нашу расу. Я любил ее как собственную дочь, как и тебя. Они думали, что она сильная, малышка, но они еще ничего не видели.
Внезапно появляется человек, окутанный кроваво-красным пламенем, и я кланяюсь.
Обжигающий кончик пальца откидывает мою голову назад, и мои глаза наполняются слезами, когда я осознаю его силу.
Научи их. Покажи им. Спаси их.
— Как? — Отвечаю я отрывисто.
Ты знаешь как. Очисти мир от зла. Нам никогда не суждено было стать такими. Мы выживаем во тьме, это правда, но тьма - это не зло, не плохое и не доброе. Мы были созданы, чтобы защищать монстров внутри него, быть царственными, сильными и, что наиболее важно, защитниками. Это было испорчено. Ты не будешь такой.
— Что, если я недостаточно сильна?
— О, моя дорогая, ты такая, потому что я собираюсь сделать тебя таковой. — Он наклоняется, и я, наконец, вижу его лицо. — Это будет больно, но это мой подарок тебе, дочь моя - последний шанс спасти нашу расу, прежде чем боги сотрут нас с лица земли за наши преступления. Судьи терпят неудачу в борьбе с таким злом, но ты изменишь ход событий. Ты готова?
Сглатывая, я смотрю в самое красивое лицо, которое когда-либо видела, но никогда не смогла бы описать. — А если я не приму подарок?
Ты потерпишь неудачу и потеряешь все, на что претендуешь. Ты потеряешь их всех.
Судьи, моя новая семья, Саймон... всех их. Я потеряю все.
— Этот подарок... — я замолкаю. — Что он даст мне?
— Ты станешь настоящей королевой монстров. Кошмаром, — мурлычет он, опускаясь передо мной на колени, бог, поглощающий меня своим пламенем. — Это необходимо для борьбы с гнилью, но принимать это нужно охотно.
— Будет больно? — Я спрашиваю, как ребенок, просящий бога защитить ее.
— За все приходится платить, — признает он.
— Я приму это, — говорю я без колебаний. — Я заплачу, если это их спасет.