Он уже отвернулся, отпуская меня.
Я отказываюсь просить милостыню и отказываюсь умирать, даже если чувствую, что умираю.
Я раскалываюсь на части, с трудом поднимаясь на онемевшие ноги.
Связь между нами рвется, рикошетом возвращаясь к нам, хотя по-настоящему она никогда не разорвется.
Только смерть может разорвать это.
И все же его не волнует, что он обрек меня на жизнь, полную боли и голода, где я буду одинока, без власти и репутации. Жестокий король смотрит на меня так, словно меня не существует, как будто сама судьба не избрала нас быть вместе.
Не корми волков, доносится до меня голос моей матери.
Поскольку он отвергает меня, изгоняя, я уйду.
Я никогда не буду просить о том, что не принадлежит мне.
Даже если это убьет меня.
Со всем достоинством и грацией, которые еще остались в моем теле, я поворачиваюсь и быстро выхожу из комнаты, высоко держа голову, несмотря на кровавые слезы, наворачивающиеся на глаза. Я игнорирую жалость, смех, ревность и ликование на размытых лицах, убегая от короля - моей пары, который отверг меня.
Моя репутация, моя честь и мое будущее запятнаны.
Я говорила тебе, что судьба - сука.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
АЛТЕЯ
С трудом дыша, я срываю с себя платье, рвя материал, рыдая и падая на колени в своей комнате.
Мое сердце рвется, как бумага, разлетаясь на миллион кусочков.
Моя кровь закипает, пытаясь притянуть меня обратно к нему, чтобы восстановить связь.
Мои клыки ноют, когда меня захлестывает жажда по мужчине, которого я не могу заполучить, жажда, которая никогда не будет утолена.
Мои кровавые слезы капают на пол, а спина выгибается от боли. Все, что я знаю, - это агония, пока, наконец, она не сменяется постоянной, пронизывающей до костей болью, заставляющей мои клыки втянуться. Только тогда я понимаю, что кто-то гладит меня по волосам и напевает знакомую мелодию.
— Саймон? Саймон? — шепчу я, не открывая глаз.
— Это я, — бормочет он. — О, Тея, мне так жаль. Мне так жаль. Я бы убил его для тебя, если бы мог.
— Что мне делать? — Я всхлипываю, поворачиваясь к нему, чтобы зарыться лицом в его тепло и фамильярность, заземляясь в нем.
— Ты переживешь это, точно так же, как ты пережила все остальное. Ты выйдешь туда и с гордостью покажешь свое лицо, — огрызается он.
— Как я могу? — Я плачу, крепче обнимая его. — Они все знают, что я обесчещена, отвергнута и никому не нужна. Меня будут избегать. Двор может даже выгнать меня.
— Тогда пошли они нахуй. Мы пойдем в другой, — кричит он, и когда я поднимаю голову, я вижу, что по его лицу текут такие же слезы. — Тея, — хрипит он.
Каждый вампир знает, какие муки испытывает отвергнутый партнер, или, по крайней мере, рассказы об этом.
Хотя это случается нечасто.
— Я совсем одна.
— Никогда, у тебя есть я, — протестует он, но это не утоляет холод внутри меня, не сдерживает боль и не утоляет жажду так сильно, как хотелось бы нам обоим.
Он ошибается. Он тоже уйдет. Ему придется это сделать, потому что связь со мной лишит его шансов.
Его жизни.
Я знаю, что он останется, даже если все закончится именно так, и пока он поет для меня, крепко обнимая, я принимаю решение за долю секунды.
Я не могу спасти себя или свое будущее, может быть, я никогда не могла, но я могу спасти его от такой участи вместе со мной, даже если это последнее, что я сделаю.
Соскальзывая с кровати, я медленно опускаю его руку на подушку. Когда-то я была так взволнована своим черным постельным бельем, но теперь оно не наполняет меня ничем, кроме гнева, потому что я никогда не разделю его с другим.
Апартаменты моей матери, которые примыкают к моим, все еще стоят пустыми на верхнем этаже особняка, и я знаю, что теперь не смогу их сохранить. Я не думаю, что смогла бы спокойно смотреть, как они отрывают от меня эту последнюю часть ее.
Сидя на краю кровати, я оглядываюсь через плечо на единственную семью, которая у меня осталась.
Лунный свет струится через огромные окна, занимающие всю правую сторону между декоративными каменными стенами. Саймон лежит на боку, повернув голову ко мне, его клыки обнажены, и он храпит.
Наклоняясь, я убираю волосы с его лба. Мы делили кровать с детства. Каждый раз, когда кто-то из нас болел, обижался или расстраивался, мы всегда были рядом друг с другом.
Мысль о том , что я могу потерять его...
Я задыхаюсь от боли, хватаясь за грудь и свое разбитое сердце.
Узы разрывают меня, но за этим стоит агония от потери единственной семьи, которая у меня осталась, и от того, что любовь превращается в ненависть. Я не могу этого вынести.
Нет, ему лучше без меня.
Может быть, это трусость, и я должна предстать перед своим двором, но я видела это слишком часто - но не отвергнутого партнера, которого видела всего один раз в детстве. Он был нашим лидером, нашим королем двора, и когда его пара отвергла его, он потерял все. В него больше никто не верил, и его сила, его положение, его дом и его будущее исчезли в одно мгновение, их отняли, когда он был выброшен на улицы, как нищий. Но быть раздетой? Я вижу это каждую ночь, тех кого наказывают или кто потерял общественное положение. Это обычное дело; наши законы абсолютны.
Они сделают это со мной. Я знаю, это неизбежно. Я буду вынуждена наблюдать, как мной снова пренебрегают и отвергают, поэтому я уйду и отвергну их прежде, чем у них появится шанс сделать это со мной.
Я спасу Саймона единственным доступным мне способом. Я дам ему, моему брату, моему лучшему другу, моей единственной семье, шанс на лучшую жизнь, потому что, если я останусь, он останется рядом со мной, как было с тех пор, как мы были детьми.
На цепочках перемещаясь по комнате, я хватаю разные предметы, зная, что он не проснется. Он всегда крепко спал. Подойдя к гардеробу, я беру столько, сколько могу, не складывая вещи.
Я знаю, что никогда не вернусь, но я понятия не имею, куда иду, так что нет смысла брать на себя слишком много. Я беру фотографии Саймона и меня, моей матери со мной, когда я родилась, из тщеславия, зная, что они понадобятся мне, когда я буду одинока и напугана. Я оставляю маскарадные костюмы и маски, поскольку они мне больше не понадобятся при дворе.
Перекинув спортивную сумку через плечо, я оглядываюсь на кровать и вижу Саймона на том же месте. Закрыв на мгновение глаза, я чувствую, как от него исходит любовь, прежде чем отвернуться. Записка, которую я написала, прислонена к зеркалу, где он ее увидит, испачканная моими кроваво-красными слезами, которые, кажется, не останавливаются.
С,
Мне так жаль. Я не могу остаться, и ты это знаешь. Они погубят меня, или то, что от меня осталось. Мало того, они сделают то же самое и с тобой. Я не отниму у тебя твоего будущего, даже ради моего собственного эгоистичного желания быть с единственным человеком, который когда-либо по-настоящему любил меня.