Такое чувство, будто каждый нерв сожжен, и каждая частичка меня ломается и перестраивается.
Я ехала так долго, как только могла, направляясь из одного города в следующий, где двор не смог бы до меня добраться, прежде чем мне, наконец, пришлось сдаться. Зарегистрировавшись в дешевом мотеле, я провалилась в болезненный, прерывистый сон только для того, чтобы проснуться от такой сильной боли, что моя спина согнулась с криком, прежде чем я его подавила.
Последнее, что мне нужно, - это полиция. В конце концов, люди не должны знать о нас.
Соскальзывая с жесткого матраса, я падаю на колени на коралловый ковер. Моя голова запрокидывается, и беззвучный рев срывается с моих губ, когда все внутри меня обрывается.
Эта связь убивает меня, но я ничего не могу с этим поделать.
Я корчусь, падая вперед, живя в чистой агонии, когда она прокатывается по мне, оставляя меня потной и холодной. Она пытается притянуть меня обратно к нему, но я скорее умру, чем приползу обратно и буду умолять накормить, просто чтобы остановить боль.
Я не вижу и не слышу.
Мои конечности даже не хотят работать.
Я даже не осознаю, что кричу, пока мой голос не перестает работать.
Застонав, я на мгновение открываю глаза, чтобы увидеть потолок.
Все болит.
Громкий стук в дверь заставляет меня перекатиться на бок, чтобы посмотреть на трясущееся дерево. Шторы на окне задернуты, так что я не могу выглянуть наружу.
— Эй? Все в порядке?
Сейчас мой слух затуманен, но я могу разобрать достаточно, чтобы разобрать обеспокоенный голос. Я стону, моя рука падает на пол, когда жизнь покидает меня.
— Я услышал крики. Все в порядке? — раздается характерный мужской голос, и из-под двери до меня доносится запах человека - немытого и мужского.
— Ты в порядке? — снова спрашивает голос, на этот раз настойчиво. — Я вхожу.
Дверь выбивают, и на пороге появляется пухлый полуголый мужчина, его взгляд прикован ко мне, где я лежу в путанице потных конечностей и простыней, дергаясь от боли.
На мгновение мне кажется, что он мог бы помочь мне, но затем его глаза наполняются злобой, а язык высовывается, чтобы облизать губы. Он пинком захлопывает за собой дверь. — Ну, это один из способов привлечь внимание мужчины. Как насчет того, чтобы посмотреть, чем я могу помочь?
Я могу читать его мысли, и то, что он планирует со мной сделать, очевидно.
Когда он останавливается передо мной, я использую последние силы, чтобы поднять голову. Он приседает и протягивает руку, чтобы сжать мою грудь, а другая его рука скользит между моих бедер. Я так слаба, что даже не могу остановить этого человека-мужчину. — О, ты молода и симпатична, так что мы собираемся немного повеселиться.
Что-то внутри меня просто обрывается.
Последние остатки достоинства и человечности, которыми я обладала, покидают меня, и я наношу удар.
Я заставляю его лечь на спину и вонзаю клыки в его шею. Я знаю, что не могу пить из людей, поскольку они не дают нам нужной пищи, и если мы пьем из них достаточно часто, их кровь сводит нас с ума, но что-то в агонизирующем реве мужчины совпадает с моим собственным, а зловоние страха делает меня первобытной, поэтому я вонзаю клыки глубже.
Я жажду его боли, пока она смывает мою собственную.
Его кровь заливает мой рот, когда я пью, зажигает меня, и на мгновение это отгоняет боль, страх и гнев.
Его мысли проносятся в моей голове, и возможности - то, что он мог бы сделать со мной, - заставляют меня вонзить ногти в его грудь. Мои заостренные когти впиваются в его кожу, когда он дергается и корчится, пытаясь сбросить меня, но даже в своем полумертвом состоянии я сильнее.
Я прижимаю его к себе, пока осушаю, его кровь заражает мою собственную и меняет меня навсегда.
Когда я откидываюсь назад, полная и наполовину обезумевшая от этого, его невидящий взгляд прикован ко мне.
Его тело все еще теплое, и он весь в крови.
Мрачное чувство удовлетворения наполняет меня, когда монстр, которого мы все держим внутри, берет верх, и я позволяю ему.
Я отступаю в гостеприимную темноту, становясь предметом легенд.
Из ночных кошмаров.
Год спустя . . .
Безумие покрывает меня, как вторая кожа, как и нескончаемый голод, который я чувствую, оставляя меня полумертвой и слабой для вампира.
Я бросаю мертвого человека в кучу у своих ног, где покоятся еще шестеро таких же, как он, с искаженными от ужаса лицами.
Кровь покрывает мой рот и шею, и я вытираю ее о свой черный кожаный плащ. Я думаю, про Блейда была правильная идея. На мгновение безумие пронзает боль. Я использую это как защитный саван, прежде чем оттолкнуть воспоминания и снова погрузиться в темноту, где меня ничто не касается.
Где я смогу выжить.
Видишь ли, я уже говорила тебе, что я не герой этой истории.
Я злодей.
Я позволила своей боли поглотить меня, пока не превратилась ни в что иное, как в ночной кошмар, чудовище, крадущееся в ночи.
Из-за связи я не могу питаться от других вампиров, даже если бы они мне позволили, чего они не сделали бы, поэтому я высасываю кровь из людей досуха, не заботясь о том, что их телами усеяны улицы.
Я всегда в движении, всегда убегаю от своего прошлого, и смерть следует за мной по следу из трупов.
То, что я не пью кровь вампиров, делает меня полумертвой и слабой, в то время как люди... ну, их кровь искажает мой разум, пока я не превращаюсь в питательную машину, ищущую свою следующую жертву.
Я всего лишь хищник, каким нас изображают в человеческих историях.
Я никогда не стану никем другим, и однажды либо вирус крови убьет меня, либо другой вампир.
Я не могу дождаться этого дня.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
АЛТЕЯ
Когда я была моложе, до меня доходили слухи о подобных местах - местах, где собирались другие, те, кто не совсем хорош.
Здесь собираются те, кто недостаточно чистокровен, чтобы находиться при дворе, и недостаточно дик, чтобы быть подавленными.
Клуб заполняют полукровки, метисы и одиночки.
В своих кожаных брюках с низкой посадкой, топе-бюстье и кожаной куртке-плаще я здесь не выделяюсь. Даже шелковистая бледность моей кожи и ярко-красные глаза не привлекают особого внимания.
Здесь я просто еще одна из массы.
Мои чувства давно притупились, но я все еще улавливаю гарпий, вампиров, волков и даже намек на что-то другое глубоко внутри толпы корчащихся тел. Волк-полукровка совокупляется с кем-то, похожим на пикси, у задней стены, а вампир питается от тролля в кабинке.
В баре подают кровь, а также свежее человеческое мясо и кости.
Это не место для хорошей маленькой вампирши, какой я когда-то была, но теперь я отлично вписываюсь.
Я проталкиваюсь сквозь толпу, оскаливая зубы на любого, кто протестует против моего грубого обращения. Может быть, они чувствуют мою безграничную потребность в смерти и насилии, потому что все отступают, и когда я направляюсь к бару, я ударяю кулаком по липкой деревянной стойке.