Я скована нашими ролями.
— Доверься нам, — предлагает Нэйтер. Играем вместе.
Подавляя желание закричать, я оборачиваюсь и вижу, что король внимательно наблюдает за мной, поэтому улыбаюсь, заставляя себя расслабиться, хотя все, чего я хочу, - это разорвать их в клочья.
Кассандра обходит стол, улыбаясь нам. — Раньше мне было так весело играть с ним. Его было так трудно сломить. Интересно, будет ли он таким же сегодня вечером. Сегодня вечером для тебя, мой король и почетной гостье, — говорит она, — я сделаю именно это. Я попробую его кровь и его тело, и его крики наполнят комнату для вас.
Я должна смотреть, как она забирается на стол и проводит своими острыми кроваво-красными ногтями по его груди, впиваясь в нее, пока он сдерживает крик боли.
— Пожалуйста! — Я мысленно умоляю их. Я подаюсь вперед, как будто для того, чтобы посмотреть, но на самом деле это делается для того, чтобы остановить себя от того, чтобы вскочить со стула и напасть на них. Собственничество и ярость бушуют во мне, пока мои силы не истощаются, и я знаю, что король чувствует это, его собственный набрасывается на меня и пытаются сбить с ног. Пока Азула пытают, между королем и мной идет война, на которой я должна сосредоточиться, иначе я умру.
Я должна доверять другим. Я чувствую, как Рив проникает в его разум, в то время как другие встают перед ним, защищая его. Он принимает на себя основную тяжесть пыток, проецируя счастливые образы на Азула, уводя его далеко, когда она причиняет ему боль. Когда она не получает желаемой реакции, я чувствую ее гнев. Он улыбается и отстраняется от того, что она с ним делает, а я нет.
Я сосредотачиваюсь на короле, улыбаюсь ему, когда отпускаю последние остатки контроля, сдерживающие мою силу, и смотрю, как он падает в шоке, когда это пронзает его, как это было со мной ранее. Я позволяю ему почувствовать каждую каплю этого и показываю ему правду о том, кто я такая.
— Королева, — хрипит он, кровь течет у него изо рта, ушей и глаз. Некоторые начинают замечать своего короля, их беспокойство наполняет воздух. Я устала играть в их игры. Я видела достаточно. Их король продажен и готов наблюдать за пытками невинных. Мало того, он поощряет это, и каждый человек здесь наблюдал и помогал, не желая останавливать это.
Я сужу и признаю их всех виновными, и их души будут моими.
— Так и есть, но я и нечто гораздо большее. — Я ухмыляюсь, наклоняясь к нему, чувствуя, как мои мужчины придвигаются ближе. — Я твой худший кошмар. Я здесь, чтобы судить тебя, твой двор и тебя, мой король, — мурлычу я. — Вас судили, и вы были признаны виновными.
— Что ты имеешь в виду? — Он наблюдает за мной, в его глазах появляется страх, когда я продолжаю без усилий бить его своей силой, и мои короли оказываются на моей стороне.
— Я имею в виду, что твой двор и твои больные, извращенные игры закончатся сегодня вечером. Иронично, не правда ли, что человек, которого ты пытался погубить, теперь возвращается, чтобы сделать именно это? А теперь будь хорошим мальчиком и сиди тихо. — Я вливаю в него свою силу, запечатывая ему рот и привязывая его к трону, который он так любит.
Он жил этим, и теперь он умрет с этим.
Вставая, я замечаю, что мучительница Азула, Кассандра, остановилась и переводит взгляд с меня на своего короля. Я щелкаю пальцами, и она улетает по воздуху прочь от моей пары. — Она его. Все остальные - честная добыча, — говорю я им, бросая взгляд на своих мужчин. — Посоветуйтесь с Азулом, но я уверена, что он согласится.
Одинаковые ухмылки на их лицах зловещи и голодны.
Может, они и судьи, но сегодня вечером мы все испытываем радость от убийства людей, ответственных за боль Азула. Может быть, бог смерти был прав, и я опасна, потому что нет ничего, чего бы я не сделала для моих судей, для моих королей, включая нарушение моей клятвы. Так уж случилось, что сегодня вечером мой долг и мои желания совпадают.
— Обращайтесь, — приказываю я, выпрямляясь и оглядывая двор, который, наконец, понимает, что что-то действительно не так. Они пытаются уйти, но Коналл захлопывает дверь, запирая их с нами. — Убейте их всех, — требую я от своих людей, от своих кошмаров.
Раздаются крики, когда Зейл превращается в своего черного пса и врывается в их толпу. Ликас карабкается по стене, и люди падают, спасаясь от него. Озис крадется ко мне, нанося удары по тем, кто встает у него на пути. Коналл исчезает в тени, в то время как змея Нэйтера наносит удар, проглатывая человека целиком. Я ухмыляюсь и срываю маску со своего лица, и на ее месте появляется моя собственная маска судьи, созданная моими способностями. Я чувствую, как король пытается бороться с моими оковами, но я посылаю в него свою силу, подчиняя его, когда вступаю в хаос.
Тела и кровь разлетаются вокруг меня, когда я подхожу к Азулу, который садится и потирает голову. Его тело покрыто кровью, и когда я подхожу к нему, я протягиваю руку. — Пей, мой король. Пей обильно и исцеляйся, и тогда месть будет твоей.
Он вонзает свои клыки в мою руку, заставляя меня стонать, когда я прижимаю его к себе. Я отворачиваюсь и смотрю, как мои люди прорываются сквозь толпу. Время от времени я вижу, как они колеблятся, и когда Азул выходит на связь, они вырубают этого человека и кладут его перед троном, в то время как остальные погибают мгновенно. Нэйтер наносит удар, накачивая их ядом. Паук Ликаса ловит людей в свою паутину, а затем убивает их своим собственным ядом. Зейл пробирается сквозь толпу, поджигая тех, кто стоит у него на пути, прежде чем перегрызть им горло. Озис делает то же самое, разрывая их на части зубами и когтями. Люди кричат перед Ривом, когда он смеется.
Я отстраняюсь, когда Азул лижет мою руку, и прижимаюсь головой к его голове. — Она твоя, как и все остальные. Иди. — Я толкаю его, и он проходит сквозь их толпу, когда появляются его доспехи и маска. Ушел испуганный мужчина, которого Кассандра называла своим питомцем, и на его месте - воин, который всегда был рядом и ждал, когда его освободят.
Коналл расчищает ему путь своими силами, пока Кассандра пытается убежать. Стоя посреди резни, я наблюдаю, как мужчина, в которого я влюбляюсь, мстит. Я ожидаю, что он будет играть с ней, и в определенной степени он так и делает. Он следует за ней, когда она пытается сбежать, и когда она, наконец, сдается и поворачивается к нему со злой улыбкой, он просто вырывает ее сердце и поджигает его, отворачиваясь, когда она рассыпается в прах.
— Она того не стоит, — говорит он мне. — Это было все, о чем я мечтал, но месть пуста. Она больше ничего от меня не получит. Она мертва, и этого достаточно.
Я киваю и оборачиваюсь, чтобы увидеть толпу, собирающуюся перед троном, пока крики, наконец, не стихают. Землю устилают тела тех, кого судили и убили. Остальные ожидают своего двора. Они злы, напуганы, плачут или умоляют. Некоторые все еще пытаются бороться, когда я подхожу к трону, где их король ожидает своего собственного приговора. Он в ярости, но и напуган, поскольку пытается освободиться от моей власти.