Оставшаяся толпа стоит на коленях, истекая кровью и желая молить о пощаде, в то время как мои люди окружают их, как кошмары. Поворачиваясь к королю, я вонзаю свои клыки в его шею, чтобы смутить и погубить его, и когда я отступаю, я ухмыляюсь ему с его кровью на губах, а затем поворачиваюсь к его народу. — Сегодня вечером вы предстанете перед двором за свои преступления. Все присутствующие были приглашены из-за их склонности к насилию и боли. Вы наслаждались пытками других и получали от этого удовольствие.
— Мы сделали, как нам сказали! — кричит кто-то.
— Молчать! — Я рычу. — Это будет осуждено. Вы не можете лгать нам. Мы распознаем правду по вашей крови. Если вас признают невиновным, вас отпустят. В противном случае вы умрете точно так же, как ваш король.
Поворачиваясь к нему, я ухмыляюсь. — Ты недостоин своего трона, того, который ты создал из смерти и боли, но сегодня ночью ты умрешь на нем. — Я сосредотачиваюсь на кровоточащих ранах на его шее и посылаю в них свою силу, наблюдая, как его жизненная сила вытекает из проколов. Он начинает умирать, и тогда я подхожу ближе. — Прощай, ложный король. Пусть ты вечно будешь гореть в крови своих жертв. — Я тыкаю рукой ему в грудь и посылаю силу Зейла вниз по моей руке, сжигая его сердце и отступая назад, когда его тело превращается в черный пепел на его троне.
Тех, кто был прикован, освобождают, и они остаются сзади, наблюдая. Я киваю им, видя, что они расслабились, а затем подхожу к толпе и протягиваю руку. У нас нет времени судить их по одному за раз, но все они так или иначе истекают кровью, поэтому я закрываю глаза и призываю это к себе. Это врезается в меня, наполняя меня их силой и воспоминаниями, и я пошатываюсь, разбираясь в этом. Я указываю молча и вслепую, чувствуя, как мои люди прикончат виновных, пока не останутся только невинные - те, кого вынудили к этому.
Перед нами стоят всего пять человек.
Двое мужчин и три женщины.
Я дергаю головой, и Рив ведет их к остальным сзади, в то время как мои люди трансформируются и переходят на мою сторону с масками судей на лицах.
Обращаясь к тем, кого я освободила, я позволяю своей маске исчезнуть. — Когда-то мы все были такими, как вы - использованными, обиженными, забытыми и слабыми. Больше нет. Вы свободны. Распространите слово судей, кровавых королей и королевы, которые придут за теми из нашей расы, кто желает нарушить наш завет. Их преступления больше не будут забыты и преданы забвению. Они будут наказаны. Их будут судить. — Когда они начинают задавать вопросы, Коналл окутывает нас своими тенями, и мы исчезаем тем же путем, каким пришли.
Мы забираем души тех, кого собрали, с собой, их кровь покрывает наши тела.
Двора Принципов больше нет.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
АЗУЛ
Как только мы появляемся в зале двора, они окружают меня. Алтея срывает с меня маску и изучает мое лицо. Я улыбаюсь под ее пристальным взглядом, ее беспокойство за меня ощутимо. Ревность, собственничество и гнев, которые я чувствовал в ее сознании, хлынули из нее, когда они забрали меня, и именно это помогло мне пройти к столу, а затем там оказался Рив.
Он перенес мои мысли далеко-далеко. Мы снова были в постели, и она улыбалась мне, обнимая меня. Я был в безопасности и счастлив, а когда он отпустил меня, я проснулся в хаосе. Мое тело билось в агонии, но раны быстро затянулись кровью моей королевы, которая сбросила бразды правления с моей старой госпожи и двора.
Я наконец-то отомстил, чего мы не должны были делать, но моя пара дала мне шанс отомстить за то, что они сделали со мной. Мои братья и моя королева судили и убивали нечестивых, прежде чем освободить остальных. Теперь никому больше никогда не придется жить так, как мне, но теперь я могу чувствовать ее мысли. Она беспокоится, что нам не следовало делать то, что мы сделали, что она зашла слишком далеко и что она должна была знать, что они использовали бы меня против нее.
Обхватив ее руки, я наклоняюсь и нежно целую ее, желая успокоить. Я ненавижу то, как она расстроена. Неужели она не понимает, какой подарок сделала мне сегодня вечером? — Я в порядке, — обещаю я. — Правда, посмотри на меня изнутри. Я открываю свой разум, нуждаясь в том, чтобы она почувствовала мою честность. Она проскальзывает внутрь и ищет, и когда она с облегчением вздыхает, я знаю, что она видит правду.
Впервые за долгое время я действительно в порядке. Я наконец-то свободен от кошмаров и ограничений, наложенных на меня этим местом. Это почти так, как если бы осознание того, что они больше не ходят среди нас, сняло те последние цепи, которые сдерживали меня.
Я чувствую Нэйтера рядом с ней, беспокоящегося за меня, как и за всех остальных. Рив на удивление отсутствует, и я вижу, как он крадется прочь.
Алтея смотрит ему вслед, нахмурившись, прежде чем улыбнуться мне. — Что ты чувствуешь теперь, когда они ушли?
— Разве неправильно говорить, что я чувствую себя хорошо? — Отвечаю я.
Предполагается, что судьи должны забыть о нашем прошлом, чтобы мы могли защитить наших людей и судить зло без предубеждения, но как я могу, когда я все еще ношу шрамы от их пыток и могу видеть, как они проделывают это с людьми прямо у меня на глазах?
— Нет, — отвечает Ликус, удивляя всех нас. Мы знаем его историю, но Алтея нет, поэтому она выглядит смущенной. — Месть приятна, особенно когда знаешь, что она остановит будущее зло. Не сомневайся в себе.
— Да, да, вся эта смертность отвратительна, — раздается насмешливый голос, и мы все оборачиваемся, чтобы увидеть бога смерти, укрытого тенями. Мы должны преклонить колени и отдать дань уважения, но мы не звали его, поэтому колеблемся.
Алтея этого не делает, делая шаг вперед. — Мы тебе не звали.
— Нет, но я хотел поздравить тебя с успешной охотой. Мне было так весело с душами, которые ты мне подарила. — Его голос наполнен смехом, и сила в нем почти заставляет мои уши кровоточить.
Алтея чувствует это, но кровь бога внутри нее должна помочь ей вынести это. — Это все, чего ты хотел? — осторожно спрашивает она, зная, что лучше не раздражать бога. Она могла бы позабавить его, но он мог убить ее одной-единственной мыслью.
— Звучит почти так, будто ты не рада меня видеть, — подозрительно отвечает он, и удар силы, который он выпускает, ставит нас на колени - всех, кроме Алтеи, которая стойко держится на ногах.
— Это был простой вопрос, и я не хотела никого обидеть, — отвечает она с насмешливым реверансом.
Я готовлюсь прыгнуть на нее и защитить от удара, который он, без сомнения, нанесет, но вместо этого он смеется. — Думаю, ты мне нравишься, маленькая вампирша. Я нахожу тебя забавной, странная черта характера. Может быть, я оставлю тебя в живых. Кажется, ты можешь принести мне пользу всеми душами, которые ты пошлешь в мою сторону.
— Будем любезны, — осторожно отвечает она.
— Но я был бы осторожен, Алтея, — предупреждает он. — Не все довольны тобой после сегодняшней ночи. На твоем месте я бы даже забеспокоился. — Он исчезает так же быстро, как и появился.