— Нет! — кричит он, его руки шарят по ней, но там так много крови, а она уже давно умерла.
Он склонился над ней, рыдая, когда король нашел его. Я вижу, как высокий, сильный мужчина в короне падает на колени и кричит в агонии.
— Он так сильно любил ее. Они были лучшими друзьями с детства, а она ушла. Он думал, что это сделал я. Это выглядело именно так, и я даже не сопротивлялся, когда меня вели в подземелья. Я был потрясен и испытывал такую сильную боль. Они собирались убить меня, и я подумал, что так будет лучше из-за всей той боли, которую я испытывал, но потом в моей камере появилась Анжелика, чтобы подразнить меня, объяснить свой план и похвастаться тем, что я попал прямо в ее ловушку.
— Я любил ее, Алтея, — продолжает он вслух. — Я думал, что она была там, чтобы спасти меня, пока она не вырвала мое разбитое сердце и не разбила его в пыль. Моя собственная наивность убила мою мать, и что-то внутри меня сломалось. Я помню, как погрузился в свое собственное горе, в свое собственное безумие, и однажды ночью, когда луна стала кроваво-красной, я впервые превратился в своего тигра и вырвался из клетки.
Из его глаз текут слезы.
— Мне стыдно, но я позволил тигру взять верх и защитить меня. Подпитываемый моим гневом и болью, он - мы выследили их. Я разорвал женщину, в которую был влюблен, на части, вместе с ее матерью и парой. Я купался в их крови и кричал о смерти моей матери. Когда я превратился обратно, я все еще был весь в их крови, и я просто пошел на могилу своей матери и ждал. Я хотел умереть, хотел, чтобы они нашли меня. Я знал, что должен заплатить за свои преступления. Только ни король, ни мои люди так и не нашли меня. Вместо этого это сделали Коналл, Ликас и Нэйтер. Они привели меня сюда, и при другой кроваво-красной луне я умер. Я думал, что смогу присоединиться к своей матери и молить о прощении, но бог сказал мне, что она уже ушла. Он предложил мне выбор - вернуться и не допустить, чтобы то, что случилось со мной, случилось с другими, чтобы защитить наследие моей матери. Все, чего я когда-либо хотел, - это чтобы моя мать гордилась мной, поэтому я согласился и вернулся .
— Ты жалеешь об этом? — Спрашиваю я.
— Вернуться или убить их? - - бормочет он, моргая, словно снова выныривая из собственного горя.
— И то, и другое.
— Нет. Я убил их, Алтея, и я не могу взять свои слова обратно. Неважно, что они сделали, я забрал их жизни, но это также сделало меня тем, кто я есть сегодня, и привело меня к тебе - женщине, которую я по-настоящему люблю, которая полностью заслуживает моего сердца.
— Я не заслуживаю...
— Ты заслуживаешь. — Он накрывает мои губы своими. — Я знаю, ты беспокоишься, что я слишком легко влюбляюсь - моя мать тоже, - но я поклялся никогда никого больше не любить, а потом появилась ты. Одной улыбкой, одним взглядом ты украла мое сердце. Я видел твое прошлое, твою душу, Алтея, и это было так прекрасно, так чисто и достойно. Как я могу не любить тебя?
— Я никогда не хочу причинять тебе такую боль, какую причинили они, — бормочу я, глядя в лицо одного из самых чистых людей, которых я когда-либо встречала. — Как ты можешь все еще верить в любовь?
— То, что один человек использовал это против меня, не значит, что это ненастоящее, и это не значит, что я не должен любить кого-то еще. Если бы мы перестали верить только из-за людей, которые причиняют нам боль, тогда мир был бы очень темным местом. Я верю в надежду и счастье, и я выбираю их каждый день. Итак, Алтея, я люблю тебя. У тебя мое сердце, и я надеюсь и верю, что ты никогда не разобьешь его вдребезги, как это сделали они.
— Никогда, — клянусь я, глядя в эти глаза. — У тебя есть и мое, ты знаешь. В этом разница между ней и мной. Она никогда не заслуживала тебя, Озис, и я не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь заслужит, но я попытаюсь. — Я целую его. — Спасибо, что рассказал мне свою историю.
Улыбаясь мне в губы, он смахивает мои слезы, и у меня перехватывает дыхание, когда луна освещает его, как любовник. — Конечно. Теперь, как насчет того, чтобы я тебя покормил?
Он встает и, взяв меня за руку, ведет обратно в дом. На его лице широкая улыбка, которой раньше не было, и я смотрю на луну и благодарю всех, кто меня слушает, за то, что они спасли этого человека для меня.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
АЛТЕЯ
Я лежу поперек груди Озиса, а Коналл держит меня за другую руку и читает книгу. Нэйтер стоит напротив нас с огромным фолиантом, хотя его глаза время от времени бросают взгляды на меня, и они смягчаются, когда он обводит взглядом мои черты. Я чувствую радость Нэйтера по поводу счастья Озиса.
Мы расслабляемся и наслаждаемся временем тишины, когда раздается звонок. Он звучит громко и драматично, заставляя меня сесть. Нэйтер хмурится и с громким хлопком захлопывает свою книгу, а затем обменивается обеспокоенными взглядами с остальными.
— Оставайтесь с ней, — требует он и исчезает в мгновение ока.
Остальные спешат вперед, чтобы окружить меня.
— Что это? — Спрашиваю я.
— Посторонний, — бормочет Зейл, садясь у моих ног. — Колокол звонит, если входит что-то, чего здесь быть не должно, как, система оповещения.
— Нам нужно помочь... — начинаю я, но тут появляется Нэйтер.
— Не человек, а письмо. — Он показывает богато украшенный золотой конверт с нечитаемым черным шрифтом на лицевой стороне. Когда он переворачивает его, то видно ярко-красную печать с короной и саблей.
О черт, даже я это понимаю.
Мы узнали об этом еще в детстве.
Это письмо от объединенного заседания дворов.
Садясь, Нэйтер осторожно открывает его ногтем и разворачивает толстый, белоснежный пергамент, откашливается и начинает читать нам. В комнате, кажется, понижается температура, пока мы все ждем, затаив дыхание, плохое предчувствие пронизывает наши узы.
ТЕМ, КТО ПОЛУЧИТ ЭТО ПИСЬМО, ИМЕЙТЕ В ВИДУ, ЧТО ВАШЕ ПРИСУТСТВИЕ БЫЛО ПРИЗНАНО. ДВОР ТРЕБУЮТ РАССМАТРИВАТЬ КАК ДВОР, ДАЖЕ НЕ ПРЕДЪЯВЛЯЯ НАЗВАНИЯ. ВЫ ДОЛЖНЫ СОБЛЮДАТЬ ЗАКОН. МЫ ОЖИДАЕМ ПРИГЛАШЕНИЯ НА КРОВАВОЙ ЛУНЕ. ИЛИ БУДУТ ПРЕДПРИНЯТЫ ДЕЙСТВИЯ.
— Они не упомянули об убийствах, — бормочу я.
— Они не могут доказать, что это были мы, а обвинять без доказательств для них равносильно смерти. Нет, они играют в игры и пытаются заманить нас в ловушку, чтобы узнать наши секреты и внедриться в наши ряды.
— Мы не можем их впустить. Может, я и молода, но даже я знаю, на что способны другие дворы. — А как же наш долг? Как насчет того, чтобы остаться анонимными?
— Похоже, об этом не может быть и речи, — отвечает он.
Остальные согласно кивают, и мои глаза сужаются. — Ты не выглядишь расстроенным.
— Мы знали, что этот день рано или поздно наступит, — замечает Зейл. — Мы могли только прятаться в тени. Хотя мы никогда не хотели приобщаться к придворной жизни, сейчас это может быть полезно для нас, поскольку они - наша добыча.