Я кладу руку на его колотящееся сердце. — Я собираюсь кончать на этот большой член, снова и снова, и ты не сможешь кончить, пока я не разрешу.
— Моя, — рычит он, наблюдая за мной.
Ухмыляясь, я приподнимаю платье и показываю ему. Его глаза останавливаются на том, как его огромный член входит в меня и выходит из меня, и он рычит, его член дергается внутри меня при этом зрелище.
Его голова ударяется о камень снова и снова, пока он пытается бороться со своим освобождением. Вид этого огромного воина, моего вампира в тени, купающегося в солнечном свете и такого дикого от моих прикосновений и киски, что он причиняет себе боль, выполняя мои приказы, убивает меня и отправляет за грань.
Может быть, я проверяла его, чтобы понять, как далеко я могу его подтолкнуть, но он всегда сделает то, о чем я прошу, даже если это причинит ему боль.
Наклоняясь, я вонзаю клыки в его грудь, заставляя его рычать. Его член дергается внутри меня. — Кончай в меня, мой король, и наполни меня своей потребностью. Пусть они все увидят, каким диким делает тебя твоя королева.
Это все, что требуется, и он рычит, поднимая бедра так сильно, что я чуть не падаю. Его сперма выплескивается внутри меня, и я снова кончаю, но он еще не закончил. Он отрывает меня от себя и поворачивает нас так, что я перегибаюсь через скамейку, а затем его член снова врезается в меня.
Я кричу. Ничего не могу с собой поделать.
Новый ракурс заставляет его член скользить по нервам внутри меня. Удовольствие захлестывает меня, пока мои глаза не скрещиваются, когда он входит в меня. Мои груди прижимаются к холодному камню, его движения заставляют мои соски тереться о поверхность. Его большие руки сильно ударяют по моим ягодицам, и боль смешивается с удовольствием, когда он рычит и борется с моим трепещущим влагалищем. Наши соки стекают с меня, облегчая скольжение его огромного члена.
Схватившись за край камня, я опускаю голову, но его рука запутывается в моих волосах и дергает их вверх, прежде чем его клыки впиваются в мою шею. Я вою, когда кончаю еще раз, крича навстречу солнечному свету. Я чувствую на себе другие взгляды, наблюдающие, как их брат доставляет мне удовольствие. Их собрат-король.
Его рука поворачивается, и он прижимает запястье к моему рту. Я вонзаю клыки, питаясь так же, как питается он. Кровь бежит по нам по кругу, увеличивая наше удовольствие, пока мы оба не кончаем снова, кровь и удовольствие нарастают по спирали, пока он, наконец, не вытаскивает свои клыки, разрывая круг, и мы оба падаем.
Я осторожно вытаскиваю свои клыки и зализываю рану, чувствуя, как его член дергается внутри меня.
— Моя королева, — бормочет он, кладя голову мне на спину и целуя мою кожу с такой любовью, что у меня закрываются глаза. — Как мне вообще могло так повезти? Я не знаю, но я встану на колени и поблагодарю богов, которые вернули тебя к нам.
— Я всего лишь хочу, чтобы ты встал передо мной на колени, — рычу я, и он улыбается, прижимаясь к моей коже.
— Тогда только ты, — бормочет он, скользя поцелуями по моей спине. — Когда я снова смогу двигаться, не падая и не ставя себя в неловкое положение, я отведу тебя проверить монстров.
Хихикая, я лежу в его объятиях, пока мы оба пытаемся найти в себе силы пошевелиться после этого потрясающего траха. Независимо от моих способностей, я слаба после этого.
Он вздыхает, и я чувствую, как он вздрагивает. — Я забыл, на что похож солнечный свет.
— Ты не выходишь на него? — Спрашиваю я, сбитая с толку.
— Я делаю это так часто, как только могу, несмотря на то, что живу в тени. Думаю, поскольку до своего спасения я жил исключительно во тьме, я просто ценю это гораздо больше.
Нахмурившись, я умудряюсь перевернуться, и он падает рядом со мной. Я смотрю на него, наблюдая за его закрытыми глазами, когда он подставляет лицо солнцу, как будто впитывает его. — Почему ты жил в темноте? — Спрашиваю я, зная, что он рассказывает о своем прошлом. Я не буду допытываться, если он этого не хочет, но когда его глаза открываются и останавливаются на мне, я знаю, что он готов.
Что он этого хочет.
— Это была моя работа. — Протянув руку, он притягивает меня ближе.
Я закидываю ногу на его бедро и прижимаюсь головой к его голове, чтобы отдать ему свое тепло, все, что у меня есть, если ему это нужно. Он улыбается, и в его улыбке почти горечь. — Я был силовиком при моем старом дворе. Мой король был жестоким лидером. Он изгнал нас всех во тьму, чтобы подпитывать миф, поэтому я появлялся только ночью, охотился и убивал по его приказу. Я так боялся, что люди будут убираться с моего пути, поэтому, в конце концов, я начал прятаться в тени. У меня это действительно хорошо получалось, и я думаю, именно поэтому, это мои способности. — Он поднимает руку, и я смотрю, как там играет темнота. — Наверное, это меня утешает, но ты никогда не смотришь на меня со страхом или отвращением, и я этого не изменю, моя королева.
— Никогда, — отвечаю я ему. — Это только заставит меня любить тебя сильнее.
— Там была девушка...
На мгновение ревность затуманивает мой взор, прежде чем я отгоняю ее. Это глупо, потому что у всех нас есть прошлое. Сейчас он здесь, со мной, и ему нужно, чтобы я выслушала.
— Она была человеком из соседней деревни, и наши пути даже не должны были пересекаться, но однажды ночью, когда я возвращался с охоты на врага, я услышал ее крик. На нее напали бандиты. Я спас ее и отвез домой. Боги, Алтея, она даже не испугалась меня. Она была благодарна. Она заставила меня почувствовать себя ее героем. Я думал, что люблю ее, но, думаю, это была просто потребность - потребность в прикосновении и доверии. Я так отчаянно нуждался во всем, что закрывал глаза на правду. Она была человеком, и я знал, что это неправильно, знал, что добром это не кончится, но я жаждал мягкости ее души.
— Коналл, это нормально было познать любовь, до меня, — говорю я ему, но он качает головой.
— Ты не понимаешь. Теперь я знаю, что это была не любовь. Это никогда не было даже близко к тому, что я чувствую сейчас с тобой - одержимость, потребность и чертово отчаяние, которые я испытываю к тебе. Мое сердце выпрыгивает из груди при одном взгляде на тебя. Нет, я никогда не любил ее, по-настоящему, и от этого еще хуже. Из-за меня ее убили, потому что мне было чертовски одиноко. Вот и все.
— Я не понимаю, — шепчу я.
— Она была моей слабостью, Алтея, единственной, которая у меня была. Мой король узнал об этом и захотел вырвать у меня эту слабость. Он приказал мне убить ее, и я это сделал. Я разорвал ей горло, несмотря на ее мольбы, и, в конце концов, она увидела во мне того, кем я был на самом деле - монстра, скрывающегося в темноте. Она приветствовала меня той ночью, стремясь увидеть меня, и я увидел волнение и счастье в ее смертных глазах. Она впустила меня, и я убил ее по приказу, Алтея. Как я мог? Как я мог так поступить? Горькая правда в том, что я даже не могу больше вспомнить ее лицо или то, что я чувствовал с ней, потому что ты стерла все остальное, и я так благодарен. Я совершил ужасную вещь. Я убил невинного, чьим единственным преступлением было доверие и любовь ко мне. После этого я понял, что приказы ничего не значат. Как я мог продолжать это делать? Я знал, что он никогда не отпустит меня, но как раз в тот момент, когда я был готов пасть на свой меч, чтобы его больше никогда нельзя было использовать во зло, они нашли меня. — Я знаю, он имеет в виду других. — Они осудили меня, и я был так благодарен.