Раздается стон, и я вскидываю голову. Я заставляю себя сфокусировать взгляд, чтобы впервые по-настоящему увидеть окружающее. Рядом со мной еще люди - нет, не люди, вампиры. Их руки скованы точно так же, как мои, и запах их крови витает в воздухе, заставляя голод пронзить меня. Мне с трудом удается удержаться от того, чтобы не сойти с ума, используя как свою сдержанность, так и слабость, чтобы помочь себе.
Некоторые все еще без сознания, небрежно брошенные в ряд рядом со мной, в то время как некоторые сидят. Двое склонили головы друг к другу, их глаза остры в поисках выхода, и одна всхлипывает, по ее лицу текут кроваво-красные слезы.
Наверное, мне следовало бы больше беспокоиться по этому поводу, но мне действительно все равно. Я чувствую смерть в воздухе, и я хочу ее.
Что-то здесь, в темноте, зовет меня, манит домой.
За группой скованных вампиров находится огромная открытая пещера, похожая на тронные залы во дворах, но столь же отличающаяся. В отличие от нашего, наполненного сферами, призраками и пророчествами, этот населен тенями и тьмой.
С потолка и стен свисают вычурные черные украшения, по которым ползают змеи.
Это как будто кошмары каждого вампира ожили, были схвачены и помещены внутрь.
В центре комнаты нарисованы кровью два треугольника, окруженных черными свечами, и круг посередине. Там есть символы и рисунки, которые я не понимаю, тоже нарисованные кровью, и черная чаша, сверкающая перед ней, но все остальное меркнет, когда я вижу троны.
Множество тронов.
В этом дворе заседает не один король, а семь.
Семь тронов, установленных полукругом на возвышении, обращены к кровавому кругу посередине. Каждый из них немного отличается от предыдущего, но с учетом того, что мои глаза и слух начинают отказывать по мере того, как я умираю, трудно разглядеть детали. Однако что я могу разглядеть, так это семь больших фигур, сидящих на тронах с соответствующими масками на лицах.
Они серебристо-черные, с зияющими темными отверстиями вместо глаз и ртов и инкрустированы изящным рисунком. У кого-то есть рога, у кого-то их нет, но все они одеты в одинаковые черные одежды, скрывающие их тела.
Хотя я не вижу их взглядов, я чувствую их внимание к нам, когда они оценивают нас, и на мгновение, клянусь, я слышу шепот в ночи.
Добро пожаловать домой, товарищ по кошмару.
Я ничего не говорю и вместо этого жду.
Медленно, как один, они встают, и когда раздается голос, это сочетание многих голосов, гремящих агонией и смертью, и те, кто рядом со мной, вздрагивают и отшатываются. Затем сила фигур в мантиях исходит от них и достигает нас, отчего у меня перехватывает дыхание.
— Вас доставили во Двор Кошмаров для вынесения приговора.
Двор Кошмаров?
Есть всего четыре двора. Я никогда не слышала о другом, но, оглядываясь вокруг, кажется, что о нем забыли, так что, возможно, именно поэтому.
— Ваши преступления против себе подобных и против других были замечены. Вас будут судить.
Они сидят как один, положив затянутые в кожу руки на подлокотники своих тронов. Мы ничего не видим, но я чувствую, их прикосновения к себе.
— Судить? Кто, черт возьми, вы такие, чтобы судить нас? — кричит один мужчина. Глядя на его длинные волосы, я бы сказала, что он благороден, и титулованное отношение, которым он щеголяет, только доказывает это.
— Мы кровавые короли, избранные теми, кто создал нас, чтобы мы были семью судьями судьбы. Вы будете судимы. — Один из них наклоняется вперед, его голос становится глубоким и мрачным. — И вы заплатите за свои преступления, независимо от того, кто вы и откуда пришли. Здесь нет исключений.
— У вас нет надо мной власти! — рычит вампир, дергая за свои цепи. — Отпустите меня сейчас же, или вы почувствуете на себе гнев моего двора.
Один из семи королей встает медленно, без усилий, как вода. Его голова наклоняется, и внезапно тени в комнате сгущаются, и сопротивляющегося вампира окутывают тени, втаскивают в круг и укладывают там так же легко, как ребенка.
Он снова сел, и судьи слились воедино, но я повысила свою оценку их силы и возраста. Я никогда не видела, чтобы кто-то так управлял тенями.
Никогда.
— Пришло время для вашего суда, — призывает один из них.
Вампир продолжает кричать, но затем поперек его горла появляется глубокая рана, заставляющая его булькать словами. Его кровь парит в воздух, заставляя нас всех сесть, и мы смотрим, как она перемещается вперед, его кровь заливает рисунки в чаше, где она начинает шипеть.
— Ты виновен. Твои преступления многочисленны, и ты приговорен.
Я наблюдаю, как один из безымянных людей в маске спрыгивает с трона, останавливается перед коленопреклоненным вампиром, не нарушая кровавого круга, и вырывает у него клыки, прежде чем выбросить их.
Оглушительный крик боли перекликается с тем, что навсегда застряло у меня в горле, но надежда наполняет меня - надежда, что они сделают то же самое со мной, остановят этот адский голод и не дадут мне причинять людям боль.
Клыки вампира никогда не отрастают снова, а без них они медленно умирают.
Однако они не оставляют его умирать. Тот, кто обломал ему клыки, бьет кулаком в грудь, вырывает сердце и поднимает его.
— Я, Нэйтер, Король Змей, объявляю, что твой долг уплачен. — Его кулак сжимается вокруг сердца, превращая его в пыль, в то время как вампир падает и распадается, пока от него не остается ничего, кроме скелета.
Это говорит мне о том, что он был старым вампиром, по-настоящему старым, так что неудивительно, что у него было такое чувство собственного достоинства.
Его тело окутано тенями, а затем отброшено в сторону, в то время как Нэйтер садится на свой трон.
— Следующий, кого будут судить, — произносит другой голос.
Я смотрю, как таких же, как я, с кляпом во рту и связанных приводят к символам в центре комнаты. Все они плачут, визжат и умоляют, пытаясь заключить сделку или умоляя сохранить им жизни, и все же кровь каждого проливается, а затем раздается искренний и сильный голос, провозглашающий: — Виновен, — прежде чем им вырывают клыки и оттаскивают тела в сторону, чтобы сжечь в костре слева.
Другую, рыдающую, втягивают в кровавый круг, и после того, как ее кровь проливается, у нее тоже вырывают сердце и добавляют к куче трупов. Одного за другим каждого человека судят и признают виновным, пока я не останусь единственной, кого будут судить, признают виновной и убьют.
Наверное, мне следовало бы испугаться, но я не боюсь, и вместо этого меня наполняет что-то похожее на покой.
— Сейчас будут судить последнюю, — раздается голос.
Не дожидаясь, пока тени схватят меня, я, спотыкаясь, поднимаюсь на ноги, подхожу к кругу и прохожу через него, а затем добровольно опускаюсь на колени. Я откидываю голову назад, встречая свою судьбу. Я знаю, что жила взаймы, и я готова встретить своих создателей с теплой улыбкой и благодарностью.