— Саймон, — начинаю я, но он улыбается мне.
— Ты моя семья, Алтея. Я сделаю для тебя все, и ты это знаешь. Без тебя двор - не мой дом. Я иду туда, куда идешь ты. Я всегда буду рядом с тобой. — Он снова берет меня за руку, и я сжимаю его.
— Мы не позволим им причинить тебе вред, — обещаю я.
Он ухмыляется. — Я знаю.
Тут вмешивается Элиас, наклоняясь ближе. — И мои волки тоже. Они приняли Саймона. Я столкнулся со многими испытаниями, и он тоже, и мы победили. Теперь они лояльны к нам и понимают нашу связь. Если у вас будут еще ночные монстры, тогда я приведу свою стаю, и мы заключим перемирие между вашим двором и ними.
Глаза Нэйтера широко раскрываются от удивления. — Ты бы сделал это?
— Для моей пары и семьи моей пары? Конечно. Я полагаю, Саймон станет частью вашего двора? — спрашивает он.
— Если он пожелает, — без колебаний отвечает Нэйтер. — Или твоя стая, и наш двор. Даже если он решит этого не делать, для него всегда найдется здесь место.
Элиас кивает и улыбается ему. — Тогда мы с вами. Вампирам слишком долго сходило с рук их дерьмо - без обид, детка, - так что давайте оставим это им. Моим волкам это понравится.
— Нэйтер. — Ликус морщится. — А как насчет...
— Я поговорю с ним.
Я хмурюсь, переводя взгляд с одного на другого. — Я расскажу тебе позже, любовь моя, — телепатически обещает Нэйтер, поэтому я отпускаю это.
— Теперь, когда все решено, я слышал, мы устраиваем вечер кино? — Говорит Нэйтер, и я улыбаюсь ему.
— Да, нам нужен попкорн, шоколад, чипсы, вино и много-много одеял, — говорю я ему.
— Одеяла? — Я посмотрю, что можно сделать, моя королева, — мурлычет он, вставая. — Вы слышали нашу девочку. Тея, детка, ты пойдешь с ними в кинозал, и мы встретимся с тобой там.
Кивнув, я целую его в щеку, проходя мимо, и веду Саймона и его пару в кинозал. Я сажусь на один из черных кожаных диванов у задней стены. Поперек него стоят три кресла и огромная гора с подушками, на которой поместился бы целый двор. Стену напротив меня занимает огромный экран. Саймон и Элиас сидят рядом со мной, Саймон прислоняется ко мне, держа за руку свою пару, и я не могу удержаться от улыбки. Нам обоим это нужно.
— Я рада, что ты с нами. Я ненавижу расстояние, — шепчу я.
— Я тоже, я тоже. — Он поднимает голову. — Я так рад, что ты позволяешь кому-то любить тебя. Наконец-то я вижу тебя такой, какой видел всегда. Ты великолепна, и твоя мать гордилась бы тем, каким человеком ты стала.
— Ты думаешь? — Бормочу я.
— Я знаю. — Он сжимает мою руку. — Я горжусь тобой, Тея, и я с тобой. Мне они тоже нравятся, ты знаешь. Они хороши для тебя. Тебе нужен кто-то, кто бросит тебе вызов и в то же время поклонится тебе. Я не знаю, как ты справляешься с таким количеством придурков...
— Саймон! — Я смеюсь.
— Я имею в виду, например, сколько дыр ты могла бы заполнить - подожди, неважно. Я не хочу... Ты укладываешь их друг на друга? Или ты кладешь имя в миску, разыгрываешь - подожди, нет, не говори мне. — Он стонет, а Элиас смеется и перегибается через меня, чтобы увидеть его.
— Не говори ему. Это подтолкнет его на новые идеи, а в постели он итак более требователен, чем волк.
— Элиас, — предупреждает Саймон, ударяя его в грудь.
— Поподробней, дружище. — Я гордо киваю, и Саймон закрывает лицо.
— О боги, убейте меня сейчас.
— Не, ты слишком хорошенький. — Его партнер подмигивает, заставляя меня рассмеяться. — К тому же, ты сосешь член, как пылесос...
— Вот и все! — Он встает и, не глядя на нас, плюхается на сиденье перед нами. — Я не хочу видеть никого из вас
Элиас придвигается ближе и опускает голову. — Расскажи мне все секреты о нем, когда он был ребенком.
— Ну, один раз было...
Саймон наклоняется и свирепо смотрит на меня, щелкая клыками. Смеясь, я начинаю рассказывать его истории, когда раздается страдальческий стон.
Я в панике поднимаю голову и хмурюсь, когда вижу Зейла в дверях. Его глаза широко раскрыты от ужаса, а рот приоткрыт в болезненной гримасе, когда он хватается за дверной косяк. Он смотрит не на меня, а на Элиаса рядом со мной. Волк замирает и поднимает нос, чтобы обнюхать комнату, выглядя сбитым с толку.
— Что... — Он поворачивается ко мне, чтобы попросить разъяснений, но Зейл рычит и бросается на волка.
Элиас поднимает руки и пятится от меня. — Я не хочу причинить вреда вашей королеве, — осторожно произносит он. — Или кто-нибудь здесь.
— Зейл? — Я встаю и подхожу к нему. Он вздрагивает, закрывает глаза, быстро поворачивается и уходит.
Я начинаю идти за ним, когда Нэйтер заходит внутрь и смотрит ему вслед. — Оставь его, ему нужно немного пространства. Он вернется, когда будет готов.
— Я не понимаю, — говорю я, пытаясь обойти его.
Нэйтер ловит меня и без усилий швыряет на кучу подушек. Ликус там, и он прижимает меня к себе с ухмылкой, его большое тело держит меня в плену. Рив крадучись входит и садится рядом с Саймоном, который, кажется, встревожен. Озис и Азул тоже прыгают в гору подушек, окружая меня, но мое сердце болит, потому что частички меня не хватает. Я чувствую его агонию и ужас, и это зовет меня.
Я сопротивляюсь, но Ликус кусает меня в живот, заставляя застыть. — Серьезно, Тея. Оставь его, ему это нужно. Даже я не стал бы преследовать его прямо сейчас. Он вернется к тебе; он всегда вернется. Дай ему время и доверься, потому что ему нужно отогнать некоторые воспоминания.
Нахмурившись, я смотрю на дверь, и даже когда начинается фильм, я не могу сосредоточиться или расслабиться. Я тянусь к Зейлу, пытаясь проникнуть в его разум, чтобы сказать ему, что я здесь, но он крепко заперт, отвергая меня, и это разрывает мое сердце, оставляя меня задыхаться в темноте.
— Шшш, — бормочет Ликус, прижимая меня крепче. — Не принимай это на свой счет.
— Он оттолкнул меня, — бормочу я, старая неуверенность всплывает на поверхность.
— Это просто пока он разбирается со своими воспоминаниями, уверяю тебя, — предлагает Ликус, пытаясь утешить меня, но это бесполезно. Я прячу голову на его широкой груди, скрывая слезы. Я ненавижу боль отказа и перебираю в уме все, что могла бы сделать по-другому, пока Ликус, наконец, не рычит и не вскакивает на ноги.
— Держите ее, — говорит он остальным, а затем тоже уходит.
Я в замешательстве смотрю на дверь, и мгновение спустя Ликус входит, перекинув Зейла через плечо, и бросает его в гору подушек вместе со мной, скрестив руки на груди и сердитый. — Ты, блядь, извинишься перед нашей королевой прямо сейчас за то, что заставил ее почувствовать, будто ты отверг ее. Мне насрать, с чем ты сейчас имеешь дело, — рычит он, прежде чем смягчиться. — Мы понимаем, брат, но она не понимает, и ей больно. Я не могу этого вынести.
— Я тоже, — говорят остальные.
Зейл поворачивается ко мне на коленях, выглядя раненым, и когда он видит меня, он вскрикивает и ползет ко мне. Я замираю, не протягивая к нему руки, потому что не хочу снова быть отвергнутой, боясь этого больше всего на свете.