Опять обвиняя его.
Идем по орбите
Идем по орбите под нами Земля,
Не вырваться нам из объятий.
И лица уже не скрывают огня,
Космических нам бы понятий.
Вот скорость вторая в пространстве уже,
Планеты летают повсюду.
От Солнца уйдем на крутом вираже,
Несемся к великому чуду.
Млечный Путь позади, мы так высоко,
Галактики наши собратья.
От Родины нашей мы так далеко,
И ждем мы от космоса счастья.
Кусачая злость
Не хрипите словами…
Кусачая злость.
Там уже топорами…
Опять на авось.
С книжной пылью листая,
Потертый альбом.
Мы народ или стая…
Разруха бельмом.
И в годах растворяясь,
Мерцаньем туман.
Как одни наслаждаясь,
Другие в обман.
Унесенные снегом,
Упьются дожди.
И засохшим побегом,
Завянут вожди.
Нарисованных сказок,
Продолжится ночь.
Только жизнь из подсказок,
Не хочет помочь.
Выживает один вампир
Все смешалось… Раскаты грома,
Лужи, дождь – по дорожке сна.
Мать в платочке одна у дома,
Счастьем дышит сама весна.
Сколько грез пролетело мимо,
Одуванчиком в небо быль.
Улыбалась засада мило,
Изменив рукопашной стиль.
Годы прочь уползают в ямы,
Оставляя потом бугры.
Весь театр из комедий в драмы,
На излучине у судьбы.
Мстит вальяжно погоде дворник,
Ночь сама превратилась в тень.
Дамский в душу залез угодник,
Забывает дорогу день.
И поёт колокольным звоном,
Степь, набросанная на холст.
Места нет на груди иконам,
Человек ведь ни так уж прост.
Обезьяной, ломая ветки,
Ветер с горя вчера запил.
И рисуем, и строим клетки…
Выживает один вампир.
Гадают гадалки
Гадают гадалки… Кофейная гуща,
Один у гадалок закон.
И суд европейский мелея у устья,
Чужих занавесил икон.
И судят семёрки лишенные смысла,
И день называется ночь.
Лапша макаронин на уши повисла,
И хочется как-то помочь.
Стучат молотки, выбивая из пыли,
Последние капли росы.
Европа глупа – только это забыли,
Все ждущие от пустоты.
Переменами лет
Переменами лет опоясана память,
Истерся давно поясок.
И думает власть, – ну чем бы их занять?
На Запад глядя, и Восток.
Самой усидеть у открытой кормушки,
Гоняя хвостами мух.
И первая гнил выползая с макушки,
Добавит нечистый дух.
Свободы халат превращаясь в тряпку,
Зовёт за собой назад.
Сто миллионов считают взятку,
Вперёд оттопырив зад.
Серебряный звон подков
Серебряный звон подков,
По небу гуляют звёзды.
Ночной подкормить улов,
Бросаются в воду грёзы.
Сознания хрупкий свет,
Сломать побоюсь случайно.
А там, в глубине ответ,
И будущее печально.
Посмотрит, прищурив глаз,
Невидимое невидно.
Старушка, снимая сглаз,
Дыхание так обидно.
Спешит, нарушая ритм,
Границы раздвинув ночи.
И что-то собою мнит,
И жаждою так охочи.
Листая увядший лист,
Из старых забытых правил.
Планету съедает глист,
Осталось, что он оставил.
И звоном срываясь, прочь,
Чужих набираясь мнений,
Молчание стянет скотч.
И боль, заглушив сомнений,
Очистится память лет,
И пыль, протерев утраты.
Словами играя… Нет,
Душою мы так богаты.
И мысль, превращаясь в тень,
И правда застынет студнем.
И новый вползая день,
Ещё одним станет буднем.
Народ, собираясь в группы
Народ, собираясь в группы,
Сжимает в руках трибуны.
Других он считает – глупы,
И грудью пошли трибуны.
Сметая метлою разум,
Оставив кровавый мусор.
Один управляет газом,
Второй захвативший рупор,
Призывы бросает в массы,
Себя, отделяя светом.
А третий стоит у кассы,
Надежды других согреты.
И, правда, волчком вращаясь,
Лишь вскользь зацепила боком.
И ложь, по углам скитаясь,
Задумалась о высоком.
Ей спросить бы у нас совета
Пыль навозную треплет ветер,
Воздух сжался в один кулак.
Поседел от неволи вечер,
Заскучал без красивых драк.
И ползут, прогоняя лето,
Дни, обочиной пятясь вспять.
Наше счастье, замыкав где-то,
Прошуршит над народом власть.
Ей опять не хватает света,
Тьма идёт, заметая след.
Ей спросить бы у нас совета,