Зазвонил телефон, Родриго снял трубку, затем протянул ее Николетте:
– Это вас. Из столицы, канцелярия министра.
Николетта взяла трубку и услышала голос министра внутренних дел:
– Кордеро, это вы? Зачем я посылал вас в эту глушь? Чтобы вы как можно быстрее раскрыли преступления! Нашли убийцу и похищенную дароносицу! С тех пор прошло уже порядочно времени, а где результаты? Или ваш результат – новый труп еще одной монахини? Чем вы там занимаетесь, Кордеро? Я только что говорил с премьер-министром, кое-кто в Ватикане обеспокоен ситуацией в Санта-Кларите. Или вы хотите сорвать нам визит папы? Вы понимаете, что ваше бездействие вредит нашей внешней политике? Поэтому завтра к вам прибудут компетентные люди, Кордеро!
Нико даже не успела ничего возразить, как поток обвинений иссяк и министр, снова пригрозив ей дисциплинарными мерами, отключился.
– Что, облаял вас? – сочувственно произнес Фелиппе. – Мой дядя-мэр тоже только что вылил на меня ушат помоев. Все думают, что мы обязаны найти преступника в течение суток! Пусть сами попытаются! Ладно, поехали дальше, Родриго. Где мы остановились. Ага! ...Был обнаружен труп женщины, идентифицированной как сестра Лукреция, в миру...
Кордеро попыталась снова дозвониться до Эльке Шрепп, но телефонная линия была занята. В чем дело? Почему гамбургская комиссарша не выходит на связь? Или что-то случилось? И как обстоят дела с поисками реликвий, изготовленных Альваро Мендозой?
Николетта, чувствуя, что от недосыпания и разноса, устроенного ей министром, у нее жутко болит голова, поплелась домой. Магдалена, увидев ее, грозно заявила:
– Что, все плохо? Иди ложись в кровать! И немедленно!
Нико так и сделала. Хозяйка принесла ей прохладный напиток, от которого головную боль как рукой сняло. Магдалена прогромыхала:
– Чем больше требуют, тем меньше получают. Тебе нужен отдых. Запомни: когда ты не в состоянии изменить события или повлиять на них, не трепыхайся, судьба сама знает, что делать. Я чую, что совсем скоро все прояснится. Пусть кто-то ублажает себя мыслью, что сумеет обыграть Фортуну, а на самом деле он окажется посрамленным. Жди!
Решив следовать совету Магдалены, Николетта приняла душ, а затем прилегла с книжкой на кровать. Чтения не получилось, так как ее мгновенно сморил сон. Разбудил ее стук в дверь, и Николетте показалось, что она переживает дежа-вю. Такое было сегодня утром: Родриго стучал в ее дверь. И сейчас Родриго Санчес опять колошматил в дверь и кричал:
– Госпожа комиссар Кордеро! Срочная новость! Еще одно убийство!
Николетта в ужасе подскочила. Это сон или явь? Труп сестры Лукреции был найден несколько часов назад, неужели...
Она распахнула рывком дверь и впустила к себе в комнату задыхающегося Родриго. Тот произнес:
– Госпожа комиссар, беда! Только что был звонок в участок, кто-то отравил сестру Урсулу!
Кордеро выбежала из комнаты. Убийца издевается над ней! Он безнаказанно продолжает забирать одну жертву за другой, как будто знает, что находится в полной безопасности! Неужели дон Пруденсио, решив, что его исповедь делает его для следствия неинтересным и вычеркивает из кандидатов в убийцы, на самом деле причастен к монастырскому ужасу?
Времени для раздумий не было, она решительным шагом направилась в монастырь. Во дворе обители царила суета, Николетта увидела старинную машину «Скорой помощи» – громыхающую на ходу, модель конца шестидесятых годов, с треснувшим лобовым стеклом.
– Преставилась Урсула, как ее жаль, – произнесла одна из монахинь, но в ее словах не было и намека на скорбь.
– Говорят, она еще не умерла, – произнесла ее напарница, и первая монахиня живо спросила:
– Да вы что, сестра? Как же так, раз убили – значит убили! А то как-то нечестно получается...
Николетта прошла мимо по-кафкиански беседующих служительниц Господа, оказалась в здании. Ее встретила сестра София, олицетворявшая собой спокойствие и... И эйфорию! Комиссарше показалось, что в глазах секретарши матери-настоятельницы мелькает радость.
– Давайте я вас провожу, – вызвалась она. – Вам уже сообщили? Сестре Урсуле крайне повезло, ее нашла в комнате сестра Амаранта. Врач сказал, что если бы та заглянула к Урсуле десятью минутами позже, то все было бы кончено!
Они поднялись на второй этаж, прошли в крыло, где располагались монашеские кельи. Около одной из них толпились любопытные. Аббатиса Августина рявкнула:
– Сестры, прошу всех сию минуту удалиться! Тот, кто не повинуется, проведет в качестве наказания на коленях десять часов с молитвами!
Монахинь как ветром сдуло. Нико заметила кардинала, который – о, ирония повсеместной телефонизации! – говорил с кем-то по мобильному на итальянском. Скорее всего докладывает начальству в Ватикан о событиях в Санта-Кларите накануне визита папы римского. Кардинал, весь в пурпурном, с крошечным дорогущим мобильником около уха выглядел забавно.
Николетта прошла в крохотную келью. Сестра Урсула, которая казалась еще беззащитнее и меньше, чем была на самом деле, лежала на носилках. Около нее стояли врач, медсестра и медбрат. Врач закрыл чемоданчик, потрепал приоткрывшую глаза сестру Урсулу по руке и ласково сказал:
– Дорогая моя, вы просто молодец! Сейчас мы поедем в госпиталь.
– Доктор, – прошептала сестра Урсула едва слышно, – но мне надо сегодня вечером закончить покраску коридора, а затем побелить стены и сменить плитку...
Аббатиса сказала милостивым тоном:
– Сестра, слушайтесь доктора! Вы поедете с ним в больницу и проведете там столько времени, сколько понадобится! Ваше здоровье нам дороже всего!
– Но как же его святейшество, – едва не заплакала маленькая монахиня. – Я не смогу увидеть, как он приедет... Я не смогу находиться в этот день в монастыре!
Врач скомандовал медсестре и медбрату, те подхватили носилки и пошли к выходу. Через узкое оконце Николетта увидела, как носилки погрузили в чрево старенькой машины «Скорой помощи», и та, пыхтя, отъехала со двора монастыря.
– Ее повезли в соседний город, там есть госпиталь, – произнесла Августина. – Бедная Урсула, она едва не умерла! Но на все воля Божья! Ей повезло!
Она указала на бокал с чем-то темным, стоявший на столе:
– Сестра Урсула сказала, что отпила из него. Она пришла к себе в келью, поставила бокал с отваром шиповника, затем, как обычно, закружилась в делах, ведь в преддверии приезда папы у нас так много забот! Если он вообще приедет! Кардинал говорит с Ватиканом, возможно, понтифика удастся убедить не заезжать в Санта-Клариту.
В келью вошел Фелиппе Гарсиа в сопровождении Родриго. Августина торопливо продолжила:
– Видимо, кто-то подложил за эти тридцать-сорок минут, которые сестра Урсула бегала по монастырю, что-то в ее бокал. Она пила из него до этого, и никакого отрицательно эффекта не было. А вот когда она вернулась к себе и снова отпила, то через несколько минут почувствовала себя плохо, а затем потеряла сознание. Сестра Амаранта зашла к ней, чтобы доложить, что никак не может найти лестницу, принести которую велела ей сестра Урсула, и обнаружила бедняжку лежащей на полу без сознания. Но в тот момент Амаранта, не отличающаяся большим воображением, почему-то решила, что сестра Урсула умерла, и с дикими воплями понеслась по монастырю. Моя секретарша София оказалась куда более собранной, она немедленно известила меня, позвонила в полицию и госпиталь. И как видите...
Она развела руками. Гарсиа сказал:
– Я переговорил кратко с врачом, он уверен, что Урсулу пытались отравить, используя снотворное средство. Нечто наподобие веронала. Он сказал, что сейчас положение не такое серьезное, монахиня жить будет, но ей необходимо провести в больнице пару дней.
Он велел Родриго изъять кружку, а потом передать ее содержимое на экспертизу, а также снять отпечатки пальцев. Вернулся кардинал делла Кьянца. Его высокопреосвященство изрек: