Созвездие 氐 Ди предвещает дожди и ветры весной, непогоду летом, неблагоприятные осадки – осенью, бури и ураганы – зимой. Покровитель созвездия Барсук наделён способностью летать, и знает секреты магический практик и снадобий. «Свадебные обряды, посевы, покупка полей и огородов, постройка кладовых и амбаров – к счастью. Похоронные обряды – к несчастью». Человеку, родившемуся под этим созвездием, будет сопутствовать богатство и радушие, удачливость на службе и благополучие в жаловании. Всё, что он задумывает, будет исполняться. В старости его ждут слава, уважение, знатность и почет.
Когда я появился на поляне перед моими учителями Пу Сун-лином, Юань Мэйем и Цзи Юнем, то поклонился им и сел рядом, испытывая внутренне чувство радости, какое бывает, когда оказываются среди своих друзей. Но в этот раз я чувствовал себя не совсем уверенно, так как понимал, что хоть я и являюсь учёным, но до их уровня учёности мне следует ещё расти и расти. Пу Сун-лин заметил моё неуверенное состояние и, улыбнувшись, спросил:
– Вы чувствуете себя хорошо?
Я ответил, что чувствую себя хорошо. Тогда он сказал:
– У вас такой вид, как будто вы в первый раз в жизни съели змею.
– А что, – спросил я, – есть люди, которые питаются змеями?
– Да, – ответил Пу Сун-лин, – один мой знакомый этим только и занимался.
И он рассказал историю о пожирателе змей.
40. ПОЖИРАТЕЛЬ ЗМЕЙ
Лу Фэн-нин, слуга моего односельчанина Ван Пу-лина, имел привычку – есть змей. Когда ему попадалась маленькая змея, он всегда проглатывал ее целиком, как будто ел луковицу. Когда же попадалась большая змея, он разрезал ее ножом дюйм за дюймом, а затем ел ее руками, пережевывая с хрустящим звуком и пачкая обе щеки кровью. Его обоняние было настолько острым, что однажды он учуял змею через стену и бросился наружу, чтобы поймать змею длиной более фута. В то время у него не было с собой ножа, поэтому он съел сначала голову, при этом хвост змеи все еще извивался и вращался вокруг его рта. (当时恰好没带刀，他就先吃蛇头，蛇的尾巴还在口边蜿蜒扭动).
После того, как Пу Сун-лин рассказал мне эту историю , он опять обратился ко мне и спросил:
– Так что же с вами случилось? Откройтесь нам, и мы поможем вам советом.
Я собрался с духом и сказал:
– После встречи с одной женщиной, во мне родилась неуверенность в себе. Раньше я полагался на свой интеллект, но после разговора с ней, вдруг понял, что мой интеллект мешает мне жить. И всем тем, чем сейчас я занимаюсь, – бесполезная трата времени. Потому что наука и интеллект принципиально ограничены, относительны и неадекватны действительности, которая не есть механизм, а жизнь, не пространственная рядоположность движущихся относительно друг друга предметов, а творческое становление во времени. Я знаю, что истинная цель познания заключается в отвращении от практики и чистом созерцании. Но такое познание, в отличие от вас, недоступно моему интеллекту. И поэтому я осознаю всю несостоятельность моего интеллекта и его неадекватность реальности, и я это обнаруживаю в то время, когда мой интеллект обращается к познанию движения, становления и развития. Весь мир, который меня окружает, я вижу в застывшем виде, где как будто ничего не происходит. Но ведь это же не так! Я не могу представить себе истинную причину движения и творческого становления вещей. Мой интеллект в этом бессилен. Вместо того, чтобы слиться с внутренним становлением вещей, я становлюсь вне их развития и воспроизвожу их становление искусственно, додумывая то, что якобы должно произойти. Поэтому я не могу предсказывать события и всегда вижу то, что есть в настоящий момент, и совсем не могу проникать за пределы настоящего и предвидеть будущее. И это меня убивает, тем более что знаю, что женская интуиция позволяет женщине это сделать. А я получаю лишь мгновенные отпечатки с проходящей реальности и нанизываю их в глубине моего сознания в ряды абстрактного единообразия, и всё пытаясь понять это невидимое становление, стараюсь подражать тому, что есть характерного в самом этом становлении. То же самое происходит и с моим языком. Вероятно, поэтому мой интеллект характеризуется естественным непониманием жизни. Я вижу только инерцию жизни, но не саму жизнь. И так смотрят на мир все мои современники, не только я. Я считаю, что мы утратили нечто ценное, что было присуще вам с вашим созерцательным постижением жизни, когда ваш ум обращался ещё к живым, а не к инертным предметам. И вы не прилагали к этим предметам эти наши привычки, методы и точки зрения, которые мы сейчас применяем. Вы жили в живой материи, в то время, как мы сейчас окружаем себя инертной материей, состоящей лишь из слепков той жизни, которая проносится мимо нас. Вы и тогда уже видели наш мир с двух сторон и не делили его на две части, поэтому перейдя из одного мира живых в мир мёртвых, вы сохранились в этом мире, и можете вновь вернуться в мир живых, когда вы этого захотите. Я думаю, что и для вас было время, когда вы попадали в ловушку интеллектуального познания, но поспешно из неё выбрались, переключившись на созерцательное постижение жизни, так как поняли, что интеллектуальное познание относительно и символично. Поэтому и истина при нём сама по себе становится относительной, зависящей только от способности действовать, а раз так, то она становится истиной символической. Отказавшись от полезности, вы рассматривали мир таким, каким он есть. И вся ваша наука, разработанная на основополагающих началах «Книги перемен» обрела истинную теорию перемещающихся энергий Инь и Ян. И её истинность заключалась в свободе от ограничивающих внушений практики, в ней ещё силён был запах природной почвы, из которой она выросла. И её наука была умозрительной по форме, а значит, бескорыстной в её ближайших целях. Имела ли она практическую полезность – я не знаю, но её математическая и физическая составляющая явно не зависела от практики и символичности, а поэтому и соответствовала адекватности реальности, которая складывается помимо человеческой заинтересованности. И уж тем более, рассматривая действительность через призму «Книги перемен», древний учёный и даос, познавая истину, не разделял и не обособлял по-отдельности интеллект и материю, которые приспосабливались друг к другу, чтобы, в конце концов, прийти к одной общей форме, которая в движении создавала разом интеллектуальность духа и материальность вещей. Человек, наблюдая за природой и отталкиваясь от только созерцательного познания, был способен «схватить реальность», представить её во всей неисчерпаемой полноте принадлежащих конкретных индивидуальных чёрт, где равно бессильно всякое другое познание – будь то познанием посредством абстрактных понятий науки или познанием художественным. Ведь созерцательное познание включает в себя все аспекты других познаний и способно произвести самое реальность. По отношении к реальности оно более близко, чем все другие познания, потому что оно всепроникновенно. Хоть бытие и первее всякого сознания, но так как оно является продуктом этого бытия, то оно связано с ним нервущейся пуповиной, и стало быть, является той энергией, которая сама себя и порождает. А это значит, что бытие и небытие – это одно и то же, так как всегда соединено одним взаимопереходом, и в зависимости от перехода, является эхом одного и другого. И вся действительность заключена в переходе от одного в другое. «Схватит реальность» – это всё равно, что породить эту действительность, одновременно находясь в обеих частях её: в бытие и в небытие, не творить их заново, а одновременно отражать и то и другое. Это – быть одновременно в познании и интуиции, быть в сознании и в высшей чувствительности, отображающей бытие.