— Его избили, но, повезло, органы сильно не пострадали. Парни не особо сильные оказались, просто шпана. Где–то два–три дня на восстановление, — мужчина посмотрел на дверь. В его глазах были эмоции, целая куча: печаль, жалость, сожаление, беспокойство, совесть и ещё куча всего, что не скрыть и не спрятать. И Аоко чувствовала то же самое, только…
Их бы не поняли, потому что банально не могли понять.
Но кое–что понял один из врачей и позвал известного местного психиатра, которому, зачастую, доставались самые отбитые случаи. Он знал гебефреников, видел людей с синдромом «Алисы в стране чудес» и всё то, что люди любят добавлять в топы «Необычных Психических Расстройств», однако ничто не сравнится с тем, что видел и слышал он сам.
Абэ Даичи, запомните это имя.
Он мог бы рассказать Вам про пару женатых айдолов, которые, оказалось, оба страдали эротоманией, и считали, что их супруг влюблён в них, что сказывалось на их сыне, который изначально и обратился за помощью. Он мог бы рассказать Вам про известного писателя с криптоамнезией, неспособного закончить вторую часть книги, ведь он даже не осознавал, что первая часть была написана им. Он мог бы рассказать Вам про то, как присутствовал на похоронах двух пациентов с синдромом Вуду, которых они не нашли вовремя.
И многое другое, только он бы ничего Вам не рассказал. Даичи всегда оставлял работу внутри больницы, вне её стен — он примерный многодетный отец–одиночка.
А сейчас ему, как психиатру, предстоял очередной особый случай.
— Гиндзо, зайдём вместе. Мне нужны подробности и, как я понимаю, Кайто–кун сам по себе много не скажет, верно? — он был высоким, но не тучным. Половину лица украшала короткая, но колючая рыжая борода, а волосы на голове были сбриты месяц назад. Костюм аккуратный, постиран его личной горничной. Накамори улыбнулся ему. Они пересекались во время студенческой практики и крепко сдружились.
— Сам хотел предложить. Аоко, ты домой? — девушка замотала головой.
— Нет, я подожду своей очереди, хочу посидеть с ним.
Мужчины переглянулись и, пожав плечами, скрылись в палате вместе с дежурной медсестрой.
***
Кайто был в более–менее стабильном состоянии, когда двое мужчин заняли стулья по бокам от него. Врачи тактично попрощались, сообщив о тех самых двух–трёх днях, которые пострадавшему придётся провести в больнице, и ушли писать отчёт. Медсестру же, в свою очередь, попросили принести кофе, а уже потом друзья повернулись к пациенту.
— Добрый день, Кайто–кун. Ты можешь что–то сказать? — но парень смотрел в потолок, полностью игнорируя врача. Психиатр повернулся к полицейскому.
— Кайто–кун, это врач, с которым ты будешь работать ещё несколько дней. Скажи что–нибудь, — в этот раз Кайто обратил внимание на нового знакомого, но, без конкретной темы, не мог ничего сказать. Тогда Даичи натянуто улыбнулся и предельно вежливо спросил:
— Цвет моей бороды?
— CC5500, Жжённый Апельсин, — в этот миг врач потерял самообладание, как в первый раз. Пошатав рукой у лица, он посмотрел на Накамори.
— Так, я видел всё, но чтобы человек помнил номера и названия цветов из RGB…
— Я о чём! Его учили куче разных вещей, как всемогущей машине, — инспектор запустил руку в растрёпанные волосы дворецкого и освободил его лоб. Он внимательно смотрел в глаза парня, выискивая намёки на самосознание, — Но он не умеет защищаться, не умеет думать, принимать решения, лишён эмоций. Робот человечней, чем кто–то из выпускников этой адской шараги…
— Хорошо, — психиатр внимательно смотрел на безучастного парня, — Это первый такой случай в моей практике, но… Явно нельзя действовать резко, всё должно происходить постепенно и малыми дозами.
— Тоже так подумал. Значит?..
— Пока его единственный смысл — это быть дворецким, пусть он этим и занимается, но не нужно перегружать его. Пусть раз в день пробует что–то весёлое, — достав из тумбы блокнот, врач стал что–то записывать, — Потом можно увеличить дозу до двух развлечений, а я в это время попробую найти способ достучаться до его сознания. Возможно, его придётся учить думать заново, как малыша. Своё настоящее детство он вряд ли вспомнит, как мне подсказывает интуиция.
— Да, твоя интуиция редко ошибается, — интуиция была фишкой Даичи, а «как мне подсказывает интуиция» — коронной фразой. Может, он был настолько опытным, что видел пациентов по глазам, но всегда скидывал всё на интуицию?
— Инспектор, я нашёл! — вдруг в палату вбежал один из рядовых, а за ним, матерясь, вальяжной походкой прошла медсестра с двумя кружками. Она демонстративно поставила поднос на тумбу и удалилась, несильно толкнув влезшего перед ней полицейского. Тот проводил её раздражённым взглядом, потом передал инспектору документы и, видимо, убежал искать драчливую женщину.
— Эй, я хотел сказать «спасибо»! Идиотина, — мужчина наклонил файл над кроватью. Его собеседник внимательно посмотрел на текст.
— Это о нём?
— Да, его файл. Вот фотография, сделана ещё в детском доме.
Милый растрепанный мальчик в синей футболке и чёрных штанах счастливо смотрел прямо в кадр. Его улыбка немного глупая и натянутая, но он обычный ребёнок: тот, кто играет в прятки, дёргает девочек за косички, громко смеётся…
Но кто сейчас лежал на койке, игнорируя такой важный разговор? Как такой мальчик превратился в это подобие человека?
— Начинай.
— Да. «Кайто, фамилия от рождения — Куроба», — пациент слегка дёрнулся, — «Попал в детский дом в пять лет, когда его родители утонули в море. Имена родителей — Куроба Тоичи и Куроба Чикаге».
Мужчины посмотрели на пациента. В глазах промелькнул слабый блеск, но он исчез почти сразу. Казалось, его синие очи опустели ещё сильнее, чем раньше.
— «Был хулиганистым и неконтролируемым ребёнком. Главным интересом и талантом были фокусы, потому он весьма ловкий. Спортом не интересовался. Панически боялся»… рыбы? — Накамори с нелепым выражением лица посмотрел на психиатра, потом на пациента.
— Ихтиофобия — редкая, но фобия. Вполне может быть, что это ассоциация со смертью родителей, если они утонули в море.
— Может быть… «Поступил в школу как и все, в шесть лет. Получал отличные оценки, тест на IQ показал самый высокий результат в классе, при этом Кайто оставался неконтролируемым хулиганом», — инспектор вновь повернулся к Кайто. Тот всё ещё игнорировал разговор, — «В один день классу надоело терпеть этого наглого мальчика и его избили».
В этот момент парень вновь дёрнулся, что моментально заметил психиатр. Он внимательно изучал нового пациента, но тот реагировал так слабо и почти незаметно, что мужчина ощущал себя юным студентом на первой практике. Это именно то время, когда ты даже теорию–то полностью не выучил, а сейчас должен наблюдать реальный случай психического расстройства или травмы.
— «Кайто не стал более смирным, даже если побои становились почти регулярными. Используя последний факт, мы потихоньку нашли к нему подход. Этот мальчик отнимал кучу нервов и времени, ведь был самодовольным, самостоятельным, изобретательным, умным… Так даже интереснее. Мы решили сделать из него идеального дворецкого — того, кто может всё», — инспектор перевернул лист. На нём стояла другая дата, близкая к выпуску из школы дворецких, — «Нам пришлось использовать крайние методы, но всё удалось. Он превратился в послушного овоща, который успешен почти во всём, что может пригодится. Кажется, это наш идеальный проект. А своё прошлое он вряд ли вспомнит».
Мужчины вновь повернулись к парню. Его глаза оставались пусты, и документы перешли к психиатру. Он убрал их в стол.
— Изучу их подробнее. А сейчас проведём небольшой тест, — Даичи повернулся к парню и снял ручку с внешнего кармана пиджака, — Кайто–кун, цвет этой ручки.
— 1E2460, Сигнальный Синий.
— О чём ты думаешь?
Кайто промолчал.
— Первый закон термодинамики?
— Энергия ниоткуда не возникает и не пропадает, она переходит из одного состояния в другое, из одного тела в другое. В любом процессе общая энергия вселенной или системы остаётся неизменной, — инспектор смотрел на дворецкого, не моргая. Фраза звучала, как зазубренная цитата из учебника, — Для термодинамического цикла чистая энергия, подаваемая в систему, равна чистой работе, проделанной системой.