В Санкт-Петербург Данька вернулся к Рождеству. Счастливо избежав катастрофического ноябрьского наводнения в столице. У бывшего майора-то никакой собственности в Питере не было, только в Сусарах, так что наводнение ему ничем особенным не грозило, а вот многие сильно пострадали – большинство лишились имущества, тысячи людей – жилья. Да и погибших оказалось немало – несколько сотен! Так что их возвращение на фоне этой катастрофы прошло не очень заметно.
А так путешествие оказалось весьма познавательным. «Поезд» великого князя следовал до столицы весьма неспешно. Нет, не тот, который на паровой тяге. До Перми они, как и ожидалось, долетели всего за два дня, и это несмотря на то, что на двух станциях ещё не были закончены водокачки и заправлять тендеры пришлось вручную, вёдрами… а вся толпа людей, следовавшая с великим князем. До Казани так же добрались быстро. По Волге и Каме ходило уже шестнадцать пароходов, а кроме «Волжско-Камской» было зарегистрировано ещё две пароходные компании. Правда, с заказом пароходов у них пока было не очень хорошо. Несмотря на то что Берд за это время сумел нехило развернуться, выпускать более двенадцати пароходов в год он пока был не способен. Данька знал это из его писем. И большая часть его выпуска расходилась по окрестностям Петербурга и отходила речному трафику между двумя столицами, так что Волге доставались остатки… Но вскоре это должно было измениться. Данька в очередном письме посоветовал шотландцу построить новую верфь на Волге, убедив его, что спрос на столь большой реке будет точно не меньше, чем в окрестностях Питера, так что он уже начал её строительство неподалёку от Нижнего Новгорода, в селе Сормово. Причём место строительства шотландец выбрал сам, без его советов. Похоже, было в этом месте что-то, что и в его истории заставило поставить там судостроительный завод – да-да, то самое знаменитое «Красное Сормово», строившее от пароходов до подводных лодок и паровозов с танками. Правда, в истории бывшего майора оно было построено куда позже… А ещё Берд вот уже год бомбардировал Даньку просьбами на предмет того, чтобы тот где-нибудь поблизости от его новой верфи построил и завод паровых машин. Уж очень ему понравилось работать с ним, хотя производство собственных паровых машин полностью он тоже не прекратил. Но те, что строил он, шли в основном на паровые катера и баркасы… Так что «Волжско-Камская пароходная компания» в настоящий момент снимала все сливки на Волге и Каме, взвинтив тарифы на перевозки и буксировку барж до совсем неприличных величин. Отчего волжское купечество дружно стонало, однако отказаться не могло. С пароходной тягой получалось «обернуться» с товаром лишних два, а то и три раза за навигацию, и дополнительная прибыль покрывала любые увеличившиеся расходы. Так что высокие тарифы лишь добавляли желающих вложиться в столь прибыльное дело. Чем и было вызвано появление новых пароходных компаний.
В Казани провели неделю. Ну а как же – обеды, приёмы, балы… как же ж великого князя отпустить без подобного? Чай таковые персоны в нашу-то глушь далеко не каждый год заезжают. И даже не каждое десятилетие! Так что гуляем по полной! Затем были Чебоксары, Козьмодемьянск, Нижний, Кострома, Ярославль… Везде жаждали лицезреть великого князя и выказать самое глубочайшее уважение к императорской фамилии. Да-да, всё теми же обедами, приёмами и балами, на которые Николай неизменно таскал за собой Даниила. Что ему откровенно не нравилось. Но Николай только посмеивался и приговаривал, что Даньке нужно привыкать к дворянским манерам. А то как-то однобоко получается – на дуэлях уже драться научился, а светскую болтовню на приёмах и танцы на балах ещё не освоил.
В Москве они так же задержались на неделю, но, в отличие от Казани с Чебоксарами и Нижнего с Костромой, считать это время потерянным Даниил не мог. Поскольку время в Москве он провёл с пользой – на второй день по прибытии бывшего майора снова взяли в оборот Гагарин с фон Вальдгеймом. Заявившись в Кремль, в котором до сих пор ещё шли работы по восстановлению после пребывания в этом сакральном для каждого русского месте «цивилизованных европейцев»[5], они с порога начали уговаривать его сделать доклад о построенной железной дороге, и Данька, памятуя, что в Московском обществе сельского хозяйства представлена если даже не вся наиболее обеспеченная часть семей Москвы и ближайших окрестностей, то как минимум самая активно развивающаяся, – расстарался по полной. Потому как они точно являлись потенциальными инвесторами проекта железной дороги, соединяющей обе столицы… Так что он тут же мобилизовал художников, вытребовав у них наиболее интересные и законченные эскизы, из которых организовал целую выставку, а также закупил в книжной лавке несколько карт разного масштаба, на которых «поднял» маршрут новопостроенной дороги, проложив рядом прежде используемые маршруты с указанием, за какое время осуществлялась перевозка груза по старым маршрутам, а за какое – по новой дороге. Ну и с очень жирным намёком вычертил маршрут предполагаемой железной дороги между Москвой и Санкт-Петербургом с такими же данными. Причём провёл его не так, как была проложена Николаевская железная дорога – то есть почти напрямую, а между городами. То есть через Великий Новгород, Вышний Волочок, Торжок и далее через привычные Тверь и Клин. Очень наглядно вышло. И очень возбудило слушателей. А уж когда выпрошенный у Николая военный оркестр исполнил кантату «Железная дорога» под руководством самого композитора…
5
Восстановительные работы в Кремле после квартирования там французов и поляков продолжались до 1830 года.