Однако даже Советскому правительству пришлось смягчить свою параноидную систему подавления, когда против нее взбунтовались все самые верные защитники — кронштадтские моряки. Провозглашенная Лениным новая экономическая политика дала стране несколько лет передышки, во время которой наступил расцвет ее культуры, преждевременно с восторгом встреченный на Западе как обещанная заря новой эры.
Те из нас — в том числе и мой муж, — кто хотел верить в возможность мира во всем мире, постепенно избавлялись от иллюзий, видя, как Америка бойкотирует Лигу Наций; как в Италии все более реальным становится муссолиниевский вариант тоталитарного государства; как Франция обирает Германию военными репатриациями и оккупирует Рур; как рушится охваченная необузданной инфляцией экономика Германии; как Великобритания, столь стойкая на поле брани, в мирное время размякает.
Наблюдая за развитием событий в Европе и помня, что нам довелось пережить, мы не включились в безрассудное веселье двадцатых годов — les années folles[65], как называли их французы. В наше довольно тихое существование достаточное оживление вносил наш сын.
Когда Питеру исполнилось два года, я назначила графиню Лилину вместо себя президентом Фонда Силомирского. Получив за год до этого ценой чудовищных усилий степень бакалавра естественных наук в Сорбонне, я поступила теперь на медицинский факультет.
Питер, чья одаренность по части озорства не уступала его способностям к языкам, то и дело заставлял свою молодую няню-англичанку бегать за ним по саду Трокадеро и по длинному холлу нашей квартиры, в чем ему вовсю помогал его непоседливый кокер-спаниель. Мир был слишком мал по сравнению с его любопытством, и вселенной не хватило бы, чтобы вместить его энергию. В одном этом маленьком ребенке заново начинались все этапы развития цивилизации, вся человеческая история. Он нас бесконечно забавлял, раздражал, утомлял. Он был чудом. Он правил нашей жизнью.
Когда моему сыну было больно, когда он уставал или был не в духе, он не шел ни к своей няне-англичанке, ни даже ко мне. Вместо этого он забирался на колени к моей старой няне и прижимался своей светловолосой головкой к высохшей груди, что некогда вскормила его трагически погибшего деда.
Глядя на них, я видела, что ни для этой маленькой старушки, чья жизнь подходила к концу, ни для этого маленького мальчика, чья жизнь только начиналась, не существовало в этот момент ни горестных воспоминаний об ужасном прошлом, ни страха перед грозным будущим, ни мыслей о Войне, Революции и Смерти. Было лишь ощущение чего-то гораздо более сильного, чем эта страшная троица, чего-то, что восторжествовало над ней и названия которому мой сын пока еще не знал. Это была Любовь.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.