А фактически… этот рыжий крендель то и дело сбивал меня с толку и мешал.
— Ярик, — друг в очередной раз окликнул меня.
Пришлось вновь переключить всё внимание на него.
— А омывайку считал?
«Чтобы я ещё раз…»
Глядя на то, как Вадим своими тоненькими ручонками пытается передвинуть двадцатилитровую канистру с синей жидкостью, хотелось просто материться. Ну, сколько можно-то, а⁈
— Вадим, не трогай её, пожалуйста, — стараясь говорить спокойно и сдержанно, произнёс я. — Я специально её там поставил.
— А на кой фиг она там?
— Чтобы ты спросил, — я покачал головой, подошёл к нему, и с лёгкостью поднял канистру, переставляя на то место, где она и стояла изначально. — Не мешайся, пожалуйста.
Очередная подколка, мол, дело силачей — тягать, а умных — считать, он выхватил планшет с бумагой у меня из рук и улизнул за соседний стеллаж.
Ребёнок, одним словом… в свои восемнадцать лет имеет лишь одну мечту — быть менеджером… Хотя перед глазами яркий пример — его отец. И что? Он хочет такую же жизнь? Вечно горбатиться на заправке за копейки, не видя семью целыми днями?
Бесспорно, для многих и это предел мечтаний, но всё же…
Догнал Вадима быстро, сгрузил в охапку, несколько раз почесал костяшками пальцев его рыжую макушку и отпустил. Наслушался, конечно. Но хотя бы «отомстил», да и друг на такие вещи не обижается, иногда и сам вытворяя что-то подобное.
Спустя ещё полчаса «осмотра» стеллажей, наконец, я выдохнул. Учёт был проведён, недосдачи не было, а значит, я, наконец, мог убраться отсюда. Желательно как можно дальше.
Шелестящие купюры, добродушное усатое лицо отца Вадима, и короткое: «спасибо», было последним, что я услышал и увидел здесь.
По дороге домой, а от заправки мне нужно было идти чуть больше двадцати минут неспешным шагом, зашёл в круглосуточный магазин. Там как раз была скидка на кошачий корм, который я обычно брал, и поэтому захватил сразу несколько пачек. Но и про себя, конечно, не забыл: пакет лапши и лёгкий завтрак на утро в универ.
Кошачий корм предназначался бродячим бестиям, которых я подкармливал возле строящейся высотки напротив моего дома. Ну не могу ничего поделать — люблю кошек и те, как правило, отвечают мне взаимностью. Да и несложно мне потратить не такую уж и большую сумму, чтобы котейки не были голодными.
Поэтому первым делом я завернул за ограждение, с помощью своей не такой уж и плохой координации и чьей-то матери, обошёл все ямищи и почти у самых опор заприметил миску, которую сам же сюда и принёс для удобства кормления животин.
Чёрный, толстый котяра, с ярко выраженной недовольной мордой и пятном на груди, приветливо потёрся о ноги. Знает ведь, кто его кормит, вот и ластится, чтобы я не прекращал это делать.
— Дождался, Кактус? — я почесал урчащего добряка за ухом, снял со спины рюкзак и начал распаковывать деликатес. — Даже ты кушаешь побогаче меня, мистер. Сегодня у вас… — я всмотрелся в пакетик, наконец-то найдя состав, — креветки в сливочном соусе.
За одобрительным «мур» тут же послышалось чавканье, стоило только содержимому пакетика оказаться в миске.
С чувством выполненного долга, только, было, собрался разворачиваться обратно, чтобы меня не прогнали, когда где-то надо мной послышался металлический лязг.
Единственное, что я успел сделать, это поднять голову, чтобы увидеть, как несколько стальных балок, с какой-то космической скоростью летят на меня. Касание металла о землю, отскок в лицо и…
Следом последовала яркая вспышка в глазах, сопровождаемая моментальным потемнением, яркими пятнами и убийственной болью. Мне даже показалось, что я увидел смутные силуэты людей и каких-то монстров, а затем сознание окончательно помутилось.
Капли дождя, бьющие меня в лицо, заставили очнуться от пустого сна. Ощущение тяжести в ногах и руках…
— Чёрт, — прохрипел я, понимая, что даже двинуться толком не могу.
Голова, впрочем, двигалась.
Серое небо надо мной щедро поливало водой, а холодный бетон под спиной мигом вернул восприятие.
«Меня же убить должно было…»
Повернул голову вправо, увидел пушистого толстяка, придавленного куском камня, шерсть которого как-то странно…
Двигалась…
Затем начались первые странности. Пульсирующая боль, пришедшая вместе с ощущением холода, начиналась от сердца. Следом, проходя по нервным окончаниям, пропадала в конечностях. Только вот с каждым подобным импульсом понемногу возвращался контроль над телом.