Волков почувствовал, что по настоящему завидует им – впервые в жизни он испытывал это досадное чувство по отношению к тем, кто не наделен и сотой долей его возможностей. Не так давно Егор заявил, что боится, что всей его власти и денег может не хватить однажды для того, чтобы защитить дочь. А теперь и Андрей понял, что ни счастье, ни любовь ни за какие деньги не купить – уж такие это странные эфемерные вещи, которые либо есть, либо нет. Он может похитить Василису, может запереть ее в доме, может таскать ей тонны побрякушек, цветов и нарядов, но, как говорится, насильно мил не будешь.
Единственное, что утешало Андрея в этих тяжких раздумьях, так уверенность в том, что Васька его любит. Любит, она сама говорила об этом, он слышал. Только вот возвращаться она никак не желает, да и что он может ей предложить? Женитьбу? Да хоть сейчас, только что они будут делать, когда на горизонте замаячит его предназначенная пара? Разводиться?
От тяжких мыслей отвлек в тиши кабинета показавшийся особенно резким и неприятным телефонный звонок.
– Андрей Ильич, это Самойлов.
– Слушаю.
Андрей напрягся – Самойлов был амбиморфом, приставленным приглядывать за сестрами. Парня и его сменщика удалось поселить в одном подъезде с Сибирцевыми, что значительно облегчало задачу по наблюдению. Самойлов работник толковый и опыта подобной работы ему не занимать, просто так по мелочам он бы не стал звонить. Что могло случиться?
– Андрей Ильич, в подъезде произошел взрыв, мы пока не знаем точной причины. Все службы на месте, жителей эвакуировали, объект на улице вместе с остальными жильцами. Какие будут распоряжения?
– Ждите меня, я выезжаю.
31
Васька толком не поняла, что произошло – жуткий грохот, дом затрясся, и пол под ногами, казалось, заходил ходуном. Она тут же выключила плиту, на которой жарились котлеты, и ринулась в комнату. В комнате такая же взбудораженная и ничего не понимающая сестра застыла со шваброй в руках – в этот момент она как раз делала уборку.
– Ксюш, бросай швабру! Хватай деньги, документы, телефоны и быстро одевайся! Одевайся как можно теплее, чем больше одежды напялишь на себя, тем лучше. Попробуем выйти из дома и посмотреть, что случилось.
Обе сестры собрались с феноменальной для обеих скоростью. Когда в дверь позвонили и велели быстро спускаться по лестнице вниз, Сибирцевы уже были наготове, держа в руках рюкзаки и стоя в прихожей.
Выйдя из квартиры, они сначала не увидели ничего необычного. Ксюшка попыталась было вызвать лифт, но кнопка вызова не реагировала.
– Ксюш, нельзя на лифте, пешком надо.
– Столько топать!
– Ничего, лучше потопать, чем вместе с железной коробкой в лепешку разбиться.
Только выйдя на улицу, сестры увидели, что весь последний этаж подъезда разрушен, кое-где еще оседала пыль, а из дверей подъезда продолжали выходить люди. Это было самое жуткое и одновременно нелепое зрелище, которое когда-либо видела Васька. Впопыхах и с перепугу хватали кто что мог – кто-то выскочил в тапках и шубе, кто-то тащил за собой по рыхлому снегу огромный чемодан, а один седой как лунь старичок вышел увешанный переносками, в которых сверкали глазами представители семейства кошачьих. Васька насчитала целых четыре штуки и с уважением посмотрела на кошатника – надо же, какой молодец, не бросил питомцев!
Жильцы сбивались в небольшие группки и с жаром обсуждали происходящее, разумеется, версии выдвигались самые разнообразные – от банального теракта до приземлившейся на крышу инопланетной тарелки, которую якобы видела за час до происшествия эксцентричного вида дама в широкополой шляпе.
Хмыкнув, Васька взяла за руку Ксюшку и отвела ее в сторонку.
– Вась, чего делать-то будем? На улице ночевать?
– Не знаю, Ксень. Наверное, пойдем искать гостиницу.
Оказалось, что никакую гостиницу искать не нужно. Для жильцов пострадавшего от взрыва подъезда нашлось муниципальное жилье – ведомственная гостиница, по счастью, в это время практически пустовавшая.
Немного повеселев, сестры двинулись было на остановку, чтобы добраться оттуда до места временного размещения, как вдруг Ваську окликнул хорошо знакомый голос.
– Вася, постой!
Девушка изумленно оглянулась. На нее смотрел никто иной, как Волков Андрей собственной персоной. А он-то что здесь забыл?
– Явился не запылился, предатель! – прошипела Ксюшка.