– Вась, куда вы собрались? – подошедший Андрей смотрел на сестер нечитаемым взглядом.
– В гостиницу, там всех сегодня размещают, – пожала плечами Василиса, и уже собиралась было обойти Волкова, как вдруг дорогу ей перекрыли два амбиморфа, неизвестно откуда взявшиеся.
– Василиса, не дури, поехали в Райский, поживете пока у меня.
Ну уж нет! Ни за какие коврижки! Это уже было – привезут, а потом не выпустят. Кроме того, теперь у Васьки есть пока еще совсем крошечная, но все же тайна, которую ей почему-то совсем не хочется выдавать Андрею раньше времени.
– Нет, Андрей. Спасибо за приглашение, но мы никуда не поедем с тобой. У нас есть свой дом.
– Вась, если ты не заметила, у вашего дома крыша отвалилась. А на улице зима.
– Ничего страшного, над нами еще несколько этажей, не замерзнем.
– Это не приглашение, Васька. Садись в машину, иначе мне придется усадить вас туда силой.
– Что?!! Ты спятил? Уходи немедленно, никуда мы с тобой не поедем.
Волков молча подошел к Ваське, схватил ее на руки, и легко, как игрушку, понес к машине.
– Ксюша, там Ксюша осталась! – Девушка пыталась вывернуться, но безуспешно.
– Вась, ну неужели ты думаешь, что я здесь Ксюшу одну оставлю? Её следом несут, не переживай! – засмеялся Волков.
– Да ты… Да ты…
– Что? Негодяй? Подонок? Пусть так. Только пока ваше жилье в порядок не приведут, будете жить у меня.
– Мы завтра снимем себе другое жилье, с целой крышей!
–Вот завтра и решим.
Сгрузив недовольно сопящую девушку на заднее сиденье, Волков уселся рядом с ней. Через минуту рядом с ними уже сидела взъерошенная разъяренная Ксения и злобно поглядывала то на Андрея, то на притащившего ее двуликого. Тот, судя по всему, прибывал в совершеннейшем шоке от девчонки, не постеснявшейся пустить в ход одновременно и зубы, и ногти, и матерную брань. Последней Ксения владела в совершенстве – недолгое пребывание в детском доме позволило запастись таким количеством виртуозных ругательств, что любой сапожник бы умер от зависти. Справедливости ради следовало отметить, что этим грозным оружием девочка пользовалась крайне редко – только в таких вот форс-мажорных обстоятельствах. Пока незнакомый амбиморф отряхивался и приходил в себя, время от времени к чему-то принюхиваясь, Волков ехидно заметил:
– Ксения Батьковна, вы меня поразили в самое сердце своими познаниями в матерщине.
– Это еще не все, я и половины не сказала того, что знаю. Да я вообще с тобой не разговариваю, предатель!
Волков хмыкнул неопределенно и повернулся к Василисе.
– Вась, позволь вам помочь.
– Ты нас похитил, а теперь позволения просишь? Ты уж определись – похититель ты или спаситель, – недовольно пробубнила девушка.
– Получается, что и то, и другое. Я же двуликий, а значит, един в двух лицах.
***
Впервые за многие недели Волков чувствовал, что наконец-то все идет как надо – Василиса снова в его доме, где ей и положено быть. Мысли о предназначенной паре протекали фоном на заднем плане и причиняли дискомфорт, но он отбрасывал их как нечто несущественное и назойливое.
Только вот из своих комнат сестры выходить не желали. Васька заявила, что пленникам и заложникам не положено шляться по всему дому, а посему, из уважения к своему нынешнему статусу, она останется у себя в комнате пребывать в неволе.
Вот ведь дурочка! Ну какая неволя, скажите на милость? Что, так невыносимо жить с ним под одной крышей? Ведь жили же раньше…
Раньше…
Волков понимал, что как раньше больше не будет, не дурак ведь он совсем. Обидел, ясное дело, хоть и не хотел этого, сейчас-то он бы все по-другому сделал – поговорил, объяснил. Да вообще бы, черт побери, перестал искать эту пару, носят ее черти где-то, да и ладно! Неправильно это, конечно, но сердцу не прикажешь. Любит он Ваську, уверен, что это и есть оно – то чувство, которое с древности в стихах и песнях воспевалось, ради которого возводили города и затевали войны!
Вчера, услышав от Самойлова о взрыве, Волков в один миг пережил такую гамму эмоций, которую не хотел бы испытывать никогда более – ступор, ужас, отчаяние и еще огромное сожаление. Лишь на мгновение представив, что Василисы больше нет в этом мире, он почувствовал, как что-то внутри, наверное, его душа, взорвалось болью. Такой душевной боли и такого вселенского одиночества он не испытывал доселе никогда. Если Её нет, то ему зачем быть? Существование без нее было лишенным смысла, ведь нельзя же, в самом деле, существовать без души и сердца? Так могут бродить по земле лишь бездушные големы, созданные для исполнения воли своих хозяев.
И тотчас же все благие мысли насчет того, чтобы позволить Василисе жить ее собственной жизнью, растаяли как дым. Пожила уже собственной жизнью, хватит! Только рядом с ним, в его доме она может быть в безопасности! Где гарантия, что в следующий раз не случится еще чего-нибудь? Человеческая жизнь хрупка и недолговечна, есть сотня способов ее отнять, уж Волкову-то об этом хорошо известно! А если болезнь? Взрыв? Автомобиль на дороге? Грабитель в подворотне? Нет уж! Пусть что хочет делает – ненавидит, проклинает, да хоть пусть куклу вуду сделает, назовет Андреем и втыкает в нее ножи! Но все это она будет делать рядом, под его неусыпным надзором. Если для этого надо жениться – что же, он совсем даже не против.