— Расскажи мне всё, что вы делали у Паука. Это важно.
Я понимала, поэтому поведала абсолютно всё, ничего не скрывая. Услышав про три воскресенья, Норд слегка побагровел, но не ругался.
— Значит, завтра… то есть уже сегодня — ты вновь пойдёшь к Пауку.
— Да, — я неуверенно посмотрела на хранителя. Скажет, что не стоит идти?..
Но мужчина молчал, задумавшись. А потом начал говорить, медленно, словно так и не решив ничего окончательно.
— Шани, смотри там в оба. Всё потом расскажешь — что видела, что говорил Паук. Хорошо?
Я кивнула.
— И самое главное — ни при каких обстоятельствах не показывай ему свой амулет.
— Я и не собиралась…
— Ты-то понятно, но он сам может попросить, например, расстегнуть ворот платья. Не забывай об этом, Шани.
— Постараюсь.
Норд посмотрел на меня очень внимательно, и я исправилась:
— Обещаю. А… Коула с собой брать?
Хранитель задумался ещё сильнее.
— Кхаррт… если бы я знал. Но всё-таки возьми. Пусть лучше я, чем ты…
Я не поняла, о чём это он. Переспросила, но Норд только усмехнулся и покачал головой. И сменил тему.
— Хочешь чаю?
Я сразу же смутилась. Чаю я хотела, но… я ведь не садист…
— Ты слишком устал. Я лучше пойду…
— Останься.
Я вздрогнула от неожиданности, облизнула внезапно пересохшие губы. А Норд продолжал:
— Ты уйдёшь — и завтра настанет слишком быстро. Быстрее, чем я хочу.
Это было сказано с такой обезоруживающей откровенностью, что я оцепенела, растерянно слушая его тихий голос.
— Посиди со мной ещё хотя бы час, Шани. Если только ты сама не хочешь уйти.
— Не хочу. Я… — я сглотнула. — Норд, я… Я могу быть с тобой всю ночь.
О Дарида, как горят щёки. И хочется опустить голову, но взгляд мужчины, ставший вдруг очень жарким, тягучим и нежным, не отпускает.
— Нет, хорошая моя. Всю ночь не нужно, — сказал хранитель библиотеки спокойным, но чуть более хриплым голосом. — Час. А потом в академию.
Он встал с колен, сел в кресло напротив и поднял крышку с подноса, что стоял на столе. Под крышкой оказался почти такой же набор, как в прошлый раз, только вместо конфет было ароматное сдобное печенье.
И час пролетел как один миг. Я сидела, лопала сладости, пила ароматный чай и слушала тихий голос Норда. Он рассказывал мне то, в чём я совершенно не разбиралась, — историю правящей династии Альтерр, начиная с самых древних времён. И только когда я уже начала зевать, улыбнулся, помог подняться, подхватил на руки и понёс к портальному зеркалу.
— Мне так нравится, когда ты носишь меня на руках, — прошептала я, чувствуя, как слипаются глаза.
— Я бы носил тебя на руках всю жизнь, Шани, — ответил Норд так же тихо. — Если бы мог. Иди, хорошая моя. Спокойной ночи.
Он поставил меня на ноги и поцеловал в щёку, да так быстро, что я не успела осуществить задуманное и перехватить его губы своими…
— Спокойной, — повторила я эхом, делая шаг в портальное зеркало.
«Если бы мог». Но он не может. Почему?..
Эмирин Аррано
Ей не спалось. И причин для бессонницы было так много, что она не знала, за какую хвататься.
Мужчина, обнимающий Эмирин за плечи, сладко дышал ей в ухо. Расслабленный, умиротворённый. Таким расслабленным Дрейк был лишь во сне, а наяву…
Последние дни его бросало из одной крайности в другую. Он то насиловал её, упиваясь собственной властью, то был нежным и ласковым и смотрел так, что у Эмирин от сочувствия сжималось сердце.
Проклятье сопротивлялось зарождающимся в Дрейке добрым чувствам к Шайне. До любви там ещё было далеко, но уже гораздо ближе, чем раньше. И как же Эмирин хотелось, чтобы хотя бы этот груз оказался снят с неё… Но увы — теперь она не была уверена в том, что это возможно. Насилие уйдёт, конечно… а любовь? Как скоро уйдёт она?
Дрейк вздохнул и прижался к Эмирин крепче, чуть опустив ладонь и даже во сне продолжая ласкать грудь женщины. Она сжала зубы и…
Краткая вспышка магии Разума — и Дрейк разжал руки, откатился в сторону и замер.
Свобода. О Дарида, свобода.
Эмирин почти тут же стало безумно стыдно за свой поступок, и она, всхлипнув, подползла поближе, чтобы обнять эльфа. Прижалась к его спине, потёрлась лбом о влажную разгорячённую кожу… и провалилась в сон.
Решать другую проблему.
*
Поле, засаженное маками. Ярко-алыми цветами с чёрной серединкой, похожей на большого пушистого шмеля. Высокая вкусно пахнущая трава и небо над головой — синее-синее…
— И часто тебе снится подобное, Эд?
— Да.
Он сидел рядом, вытянув длинные ноги и закрыв глаза.
— Мак — это чувство вины. По крайней мере, у оборотней есть такое поверье. Если снится — значит, вину ощущаешь. Если дарит кто-то мак — значит, чувствует себя виноватым.