Велдон вдруг подумал о том, как это нелепо — приходить к мужчине и предлагать себя. Что хуже — держать бордель, обеспечивая в нём все условия для того, чтобы девушки не умирали от болезней, или вот так бесстыдно обнажать грудь перед императором? За место во дворце, за подарки, за возможность выйти замуж. И ведь на таких женятся. Невзирая на то, что обычная шлюха, просто императорская. Но чем он отличается от других мужчин? Разве у него другая анатомия?
— Вам нравится? — с придыханием спросила Лизель, сделала шаг вперёд и положила его руку себе на грудь. Велдон задумчиво сжал розовую плоть, потянул, покрутил — и графиня застонала, задышала тяжело, закатывая глаза.
Почему так тошно? Ведь подобное с ним происходило всю жизнь, если не считать Триш. Ни капли искренности не было в этих стонах и закатанных глазках. Порой Велдону казалось, что его женщин больше возбуждает то, что он император, а вовсе не поцелуи и ласки.
Вдруг вспомнилась улыбка Шайны. И румянец на её щеках. И настоящее, неподдельное смущение. И глаза цвета предгрозового неба, которые смотрели на него как на человека, а не как на ходячий титул.
Император всегда считал: надо пользоваться тем, что предлагают. Но сейчас ему вдруг показалось — если попользуется, что-то потеряет. Не в Шайне, нет — в собственной душе.
Что-то, чего там и так осталось немного.
— В другой раз, Лизель. Уходи, — сказал Велдон ровно и спокойно, дождался, пока она молча оденется и выйдет из комнаты — возражать графиня и не подумала, дурой она не была, — и пошёл к шкафу с одеждой.
Когда-то очень давно Триш называла его романтиком. Наверное, она всё же была права.
Шайна Тарс
Матушка Роза сказала, что на встречу с Когтем Коул может прийти и без меня, но разве я могла пропустить это? Вот уж нет. Ни за что. Если бы его отец не был Эдрианом, возможно, я осталась бы в академии. Но мне было слишком любопытно, куда Эдриан делся. И не связано ли его исчезновение с убийством моей мамы? Точнее, Триш Лаиры.
Я очень хотела перестать называть её мамой. И это у меня получалось, когда я думала о ней как о Триш. Но стоило вспомнить нашу жизнь в Тихоречном…
Моя мама — убийца. И предатель. И трус. Но я почему-то всё равно продолжала её любить. И от этого злилась.
— Ты о чём думаешь с таким жутким лицом? — от громкого вопроса Коула я вздрогнула и чуть не свалилась с сиденья кареты.
Мы как раз вместе ехали в бордель, и по пути я мысленно рассуждала о том, кого мне больше хочется удавить — маму за то, что так поступила со всеми, или себя за то, что продолжаю думать о ней и любить её.
Ещё и этот Эдриан…
— О своём дне рождения, — искренне соврала я.
— А когда у тебя день рождения?
— Через две недели. И Данита… принцесса Данита собирается тащить нас в город праздновать. Я не хочу.
— Почему? — удивлённо спросил эльф. Как бы объяснить… Хотя Коул вряд ли сможет понять.
— Я не люблю всё это. Шумные компании, праздники, звон бокалов, смех. Я десять лет в борделе прожила, там каждый день так, понимаешь? Наслушалась.
— И насмотрелась? — протянул он язвительно, и я сдвинула брови.
— Зря я согласилась тебе помогать…
— Ладно-ладно, — Коул примирительно поднял руки. — Я просто пошутил, не обижайся. Я понял. Но это же другое совсем… Бордель борделем, но отпраздновать день рождения с друзьями — это ведь здорово. При наличии друзей, конечно.
— Ты о чём? — мне показалось, что эльф вновь попытался меня уколоть, но нет — Коул смотрел в окно, явно о чём-то задумавшись.
— Ну… У меня вот друзей нет, например, и праздновать не с кем.
«Это из-за поганого характера», — подумала я, но вслух сказала:
— У меня тоже раньше не было друзей. А теперь… даже праздновать собираются…
Коул вдруг громко рассмеялся, и я посмотрела на него с недоумением.
— Извини, Шайна, но только ты способна огорчаться из-за подобных вещей. По мне, так гораздо хуже не иметь друзей, которые хотят тебя поздравить.
В чём-то он прав, конечно.
— Меня не пригласишь?
Видимо, я так долго удивлённо молчала, услышав этот вопрос, что Коул поспешил продолжить:
— Ладно, шучу… Обойдусь.
Нет, я дура всё-таки.
— Приходи, конечно. Почему бы и нет… — Но не подколоть его я не смогла: — Только я же айдоган? Не зазорно приходить на день рождения к шлюхе?
Эльф поморщился.
— Ерунду не говори.
— Почему ерунду? Можно подумать, ты извинился.
— А ты хочешь, чтобы я извинился? — фыркнул Коул. — Хорошо, изволь. Прости меня, Шайна, я был не прав и сожалею.
— Нет, — я покачала головой. — Это не извинения, просто очередная насмешка. Извиняться надо либо искренне, либо не извиняться вообще.