Он запнулся. Лектер молчал. Уиллу казалось, что он один, один за черной завесой собственных век. Это придало храбрости рассказывать дальше.
- Он поцеловал меня. Я тогда подумал, что это шутка. Он сказал, что это шутка. И я позволил ему. Ведь все было понарошку, солнце светило ярко, были летние каникулы, и хотелось плакать от счастья. А травка не давала сосредоточиться, осознать… А когда я кончил ему в руку, было слишком поздно. Наркотический дурман рассеялся, но память нам никто не стер. Больше мы не общались.
Уилл замолчал - на этот раз рассказ был закончен.
- Ты ведь никому об этом не рассказывал? – тихо спросил психоаналитик.
Грэм отрицательно покачал головой. Он открыл глаза, но не подымал взгляда. Он сидел с опущенной головой, чувствуя себя уязвленным и ослабленным, голова кружилась, а во рту пересохло. Сердце тяжело и медленно стучало в груди.
- Если хочешь, можешь спросить меня, о чем хочешь, - мягко предложил Ганнибал, - Это будет справедливо.
Уилл вновь покачал головой.
- Что ж, тогда на сегодня хватит, - Лектер поднялся со своего места, - Вторжение в личное пространство всегда сопряжено с переживаниями и чувством уязвимости. Но потом будет проще. Я благодарен тебе, Уилл Грэм, что ты столь откровенен со мной.
- Ты ведь мой друг? – с неуверенным утверждением профайлер поднял на доктора большие влажные глаза. Он был полностью в его власти, не осознавал, что Лектер, как опытный манипулятор, намеренно создал эту связь между ними, как короткий поводок, который Ганнибал крепко держал в руке.
- Конечно, - психоаналитик доброжелательно улыбнулся.
Уилл почувствовал какой-то безотчетный страх. Его разрывали противоречивые чувства: желание оттолкнуть Лектера, но и желание притянуть к себе, бежать, куда глаза глядят, и остаться навсегда в этом спокойном доме-крепости. Желание убить, убить за то, что тот знает слишком много, что заставляет чувствовать Уилла слабым и беззащитным, и противоестественное, грязное желание отдаться, отдаться прямо здесь, в приемном зале, на столе, за которым работал психоаналитик и за которым Уилл рисовал ему как-то часы. Отдать свой разум, свое сердце, свою душу и свое тело…
Грэм закрыл глаза. Его колотила дрожь, бросало то в жар, то в холод, чувство паники мешалось с чувством беспомощности, и еще эта сводящая с ума, ненормальная тяга к своему психоаналитику.
Ганнибал прекрасно видел все это. Как Уилл не старался скрыть свое возбуждение, от цепкого взгляда доктора не укрылось то, как недвусмысленно оттопыриваются джинсы пациента.
Профайлер встал, покачнувшись на ватных ногах, и, скомкано попрощавшись, отправился к себе, думая лишь о том, как бы поскорее попасть в душ и удовлетворить жгучее желание.
Лектер проводил его самодовольным взглядом. Все шло по плану. Он отметил еще несколько новых симптомов. Тиоридазин действовал безотказно. Но что делать с влюбленностью профайлера? Вряд ли внезапное влечение входило в побочные эффекты нейролептика, который психоаналитик незаметно подмешивал в еду Уиллу. Симпатия со стороны Грэма льстила Ганнибалу, хоть и не входила в изначальные планы. Могли возникнуть проблемы.
Лектер взял блокнот и сделал несколько пометок для себя. Он не желал себе в этом признаваться, но, похоже, тут имел место быть контрперенос. Плохо, очень плохо, доктор Лектер! И очень непрофессионально. Психоаналитик сжал губы, взгляд его сузился. Если все зайдет слишком далеко… В одном он был уверен точно: если будет нужно, он убьет Уилла Грэма. И его рука не дрогнет.
========== Четврг ==========
Эффект зебры
- образное выражение в медицине, описывающее неправильную интерпретацию
симптомных проявлений того или иного заболевания в организме,
в результате чего есть большая вероятность поставить неверный диагноз.
Термин ввел психоаналитик Теодор Вудвард (Балтимор, Мэриленд):
“Если вы слышите стук копыт, то представляйте себе лошадь,
а не зебру!”
Уилл проснулся рано. Его снова мучили кошмары, засасывая в липкую трясину безумия. Но пробуждение не принесло желанного облегчения – в первые секунды Грэм был будто парализован: мышцы свело, и он не мог пошевелить и пальцем, а глотку сжала невидимая рука – ни вскрикнуть, ни вдохнуть. Профайлер лежал в ледяной постели в сумрачном свете раннего пасмурного утра и ощущал тяжелый, всепоглощающий страх. Сердце колотилось как бешеное, во рту все настолько пересохло, что, казалось, язык опух и прилип к нёбу, а по телу прокатывались болезненные судороги.
«Боже, что со мной происходит?» - в ужасе думал Уилл. Это точно было не банальное переутомление. Такого с ним никогда прежде не случалось, словно его организм восстал против него самого. Тело было покрыто холодной испариной, грудь сдавило, будто сам Дьявол не давал ему сделать вдох, а в голове все шумело, кружилось и разрывалось на части чудовищной мигренью.
«Господи, да я так скоро подохну, - с неожиданным равнодушием подумал Грэм, и страх тут же отступил, - Мне нужен врач».
Эта мысль принесла успокоение, судорога отпустила, Уилл вдохнул полной грудью и вновь провалился в тревожный неглубокий сон.
Проспав несколько часов, Грэм проснулся в десятом часу. Самочувствие было удовлетворительным – немного болела голова, но в остальном состояние было лучше, чем на рассвете.
Первым делом профайлер набрал Кроуфорда. Начальник отдела поднял трубку незамедлительно.
- Да, Уилл. Как ты?
- Привет, я… - Грэм внезапно осекся. Он звонил для того, чтобы сообщить Джеку о своем самочувствии, отпроситься в больницу, сказать, наконец, что с ним что-то не так, что-то, чего не понимает даже Лектер. Но не смог. Он будто предавал доверие своего психоаналитика. Нет, сначала он обо всем расскажет Ганнибалу.
- У меня все нормально, - соврал Уилл, - Я звоню узнать, как продвигается дело.
Из трубки донесся тяжелый вздох.
- Не очень. Конструктор как сквозь землю провалился. Он ничем себя не выдает, сидит где-то тише воды ниже травы. Но, знаешь, как раз про такую тишину и говорят «предгрозовая». Хотелось бы, конечно, надеяться, что Лайнус угодил под колеса грузовика, и его труп мы найдем закопанным в ближайшей лесопосадке… Но что-то мне подсказывает, что так просто мы от него не отделаемся.
- А вы допросили охранника? Который в больнице?
- Мда, - Джек внезапно умолк, - Тут вообще конкретное невезение. Мы не успели. Джим Девор скончался вчера вечером от анафилактического шока.
- Что? – Уилл снова почувствовал беспочвенную панику.
- У него оказалась непереносимость дипразина. Не знаю, как они это допустили… Сказали, была смена стажеров, а дежурный врач не уследил. Ему ввели слишком большую дозу, не сделав предварительный анализ на аллергическую реакцию.
- Человеческая халатность? – севшим голосом переспросил Уилл.
- Да. Уже нашли виновного стажера. Правда, он клянется, что сделал все по инструкции и ввел столько кубиков, сколько было предписано лечащим врачом, но он всего несколько недель практикует, так что…
- Его убили, Джек, - Грэм закрыл глаза, - Кто-то знал, что охраннику что-то известно, и убрал его.
- Уилл, у тебя паранойя. Это врачебная ошибка, причем, к сожалению, довольно распространенная. Я…
- Джек, я прошу тебя, сделай запрос на всех, кто имел доступ к охраннику: кто его лечил, кто у него убирался в палате. Посетители. Записи с камер наблюдения…
- Там нет камер, - хмуро перебил его Кроуфорд, - А насчет посетителей… Неужели, ты правда думаешь, что кто-то намеренно ввел ему аллерген?
- Не «кто-то». И не Лайнус, его ориентировки есть у охраны. Это сделал сообщник Конструктора. Подозреваю, Потрошитель.
- Чесапикский? Он за решеткой.
- Это не он, - Грэм потер виски, - Мы поймали тогда подражателя. Джек, ну когда же ты начнешь мне верить, что настоящий Потрошитель на свободе?