- Придумаем… Ты так в этом уверена? Сил нет, больно… Как же больно…
Верховная Жрица тихо вскрикнула и обхватила голову руками, сжимая всё сильнее и сильнее. Из широко раскрытых глаз покатились слёзы. Боль безжалостно вбивала в мозг раскалённые гвозди.
Раздавшийся шёпот заставил женщину сжаться в комок и тихонько заскулить.
- Вита… Моя милая Вита… Не выдержала твоя послушница, и ты не выдержишь. Чего ты пытаешься бороться? Уже ведь смирилась и вот, опят сражаешься за свою жалкую жизнь. Вита… Вита… Вита! – жертва закричала от дикой боли и вывернулась дугой, отбрасывая Нимиру, старающуюся её успокоить.
Жрицы и послушницы подскочили на своих местах и, испуганно оглядевшись, прижались друг к другу. Маленькие девочки безостановочно всхлипывали и, как взъерошенные воробушки, жались к старшим.
- Стра-а-а-ашно! – заплакала одна и малышек, заставляя Верховную Жрицу очнуться от наваждения.
Но Ливелана не хотела отпускать свою игрушку.
- Что же ты, Виталина, отпусти страх, отдайся мне… Я покажу тебе мир за Гранью… Мир за Жизнью… За Тьмой…
Богиня упрямо раскидывала прочные сети боли и с интересом наблюдала, как жертва в них запутывается. Она любила совершать нападки на Верховных Жриц и самых выдающихся послушниц. Смогут ли они справиться с её силой или сдадутся? Интересная игра, исход которой отличается лишь временем, потребовавшимся для излома сердца. Слабая или сильная, в этом мире не было силы страшнее Богов.
- Не бойтесь, милые, всё хорошо. Тише, тише, ласточки, - Жрицы с нежностью и заботой прижимали к себе послушниц.
Страх витал в воздухе, проникал в сердца и задерживался там, стремясь обосноваться как можно крепче.
Тик-так…
Звук тиканья часов заставил присутствующих затаить дыхание.
Тик-так…
Скоро Ливелана получит ещё одну душу.
Тик-так…
Сколько ещё им придётся пережить, чтобы перестать бояться?
***
Явный мир.
- Жалеешь её?
Вильгельм подошёл неслышно, словно подкрался, вынуждая Яна с яростью обернуться, торопливо пряча портрет, который до сих пор так нежно держал в руках.
- Жалость – второстепенное чувство. Я нисколько не жалею, что она так поступила. То был правильный выбор.
«Жалость – второстепенное чувство.»: так всегда говорила прекрасная Альбина – девушка, которую Ян любил больше всех на свете. Ради неё он, пожалуй, мог и убить. Именно из-за этой девушки Луиза могла остаться одна дома и не видеть брата весь день и последующую ночь.
- Никогда не испытывай жалость и ни в коем случае не люби. Будь со мной, рядом, но не люби, прошу… Не теряй голову, будь всегда безжалостен и в случае чего будь готов выстрелить в меня, если это будет нужно. Представляй эту картину каждый вечер. Думай об этом, не позволяй себе быть к кому-то привязанным. Это слабость, ужасная слабость, из-за которой ты может пострадать. Любовь – самая большая ошибка, которую ты можешь допустить в своей жизни. Не привязывайся к людям и не влюбляйся. Потеряешь голову и будешь испытывать боль, Тебе это не нужно. За всё придётся платить, а за любовь ты не расплатишься вовек.
Альбина говорила лишь те слова, которые были у неё в сердце. Она была неимоверно гордой и самостоятельной. Многие боролись за сердце этой неприступной красавицы, но никто так и не добыл её согласия. Ян радовался этому и всеми силами старался ей угодить.
- Я больше люблю. Когда ты своенравен, - шептала она. – В такие моменты открывается твой истинный облик, а он очень притягательный.
Парень слушал и старался выполнять то, что ему говорила любимая, но через некоторое время забывался и скрывался под ложной личиной. Так привычнее. Девушка терпеливо напоминала и улыбалась. И всё начиналось заново.
Слёз было много. На похороны собрались многочисленные родственники усопшей, а также Вильгельм, приехавший вместе с Мирославой и теперь стоявший рядом с другом. По заверениям родных Альбина стала лучиком, что развеял тьму над их головами. Никто не обратил внимания на будущего предводителя «Адского мира» и двух его друзей, облачённых в чёрное и спрятавших лица в тени капюшонов, надвинув их на глаза. Пока все готовились к отпеванию, юноша подошёл к гробу и заглянул внутрь. Безмолвная девушка, что больше никогда не обнимет его и не скажет ласковые слова, стремясь поддержать, лежала в белом воздушном одеянии. На прекрасном лике Смерть уже оставила свою печать и теперь не было сомнений, что Аля больше никогда не поднимется на ноги. Она не любила церкви, но, будучи маленькой, была окрещена «заботливыми» родителями, желающими защитить дочь от «проклятого Дьявола».