— Костя, — Марья Алексевна протянула мне конверт, — прочти, тебе будет интересно.
Княгиня фактически обосновалась у меня в усадьбе и не собиралась никуда уезжать. Ночами устраивала свои «концерты» на арфе вместе с Настасьей Филипповной и Диего. К моему удивлению, арфу настроили, и теперь она звучала даже приятно. А когда испанка начинала подыгрывать на гитаре, так и вовсе хорошо.
Я не успел открыть конверт, когда в столовую проскользнула Светлячок. Подошла ко мне и шепнула на ухо:
— Константин Платонович, к нам едут шесть всадников. Четверо из них в военных мундирах.
В горле у меня на секунду запершило. По мою душу, спинным мозгом чувствую. Но виду не подал.
— Господа, прошу меня извинить, заканчивайте обед без меня, — я протянул конверт обратно Марье Алексевна. — Чуть позже, хорошо?
Накинув тулуп в прихожей, мы со Светлячком вышли на крыльцо. Всякие неприятности надо встречать лицом к лицу, не выказывая и тени страха.
Опричников видно не было, но я чувствовал — они где-то рядом, готовые ударить в случае необходимости.
— Скажите в разговоре «хлеб-соль», — шепнула Светлячок, — и я дам знак стрелять.
Долго ждать не пришлось. Через пять минут кавалькада всадников въехала во двор усадьбы. И правда — военные. Только их предводитель был гражданский, закутанный в чёрную шубу, в надвинутой до бровей рыжей лисьей шапке. Он и подъехал к крыльцу, оставив сопровождающих ждать.
— Константин Платонович!
Голос всадника показался мне знакомым. Я вгляделся в его лицо. Точно! Сумароков!
— Василий Петрович, какая неожиданная встреча!
Старичок-археолог спустился с коня и засеменил ко мне.
— Рад, очень рад.
— Отобедаете с нами?
— Нет-нет, простите, дело не терпит отлагательств. Мы можем поговорить приватно?
— Да, конечно, прошу вас.
Я распахнул дверь, впуская гостя в дом, и отрицательно покачал головой Светлячку. Она понятливо кивнула и исчезла, чтобы дать остальным опричникам отбой.
Сумароков скинул шубу. Под ней оказался чёрный мундир с золотыми эполетами. Хм, а не рано ли я отпустил опричников?
— Пройдёмте, — я указал на лестницу, — там нас не побеспокоят.
Мы поднялись на второй этаж. Я провёл его в кабинет и кивнул на диванчик.
— Присаживайтесь, Василий Петрович. Что за неотложное дело привело вас ко мне?
Он не успел ответить, как в кабинет стремительно ворвалась Марья Алексевна. Гордо прошествовала к креслу, села и кивнула Сумарокову.
— Рада вас видеть, незабвенный Василий Петрович.
Старичок возмущённо посмотрел на меня, но я только развёл руками. Если княгиня желает присутствовать при разговоре, то с этим следует просто смириться.
Сумароков вздохнул, покосился на Марью Алексевну и произнёс:
— В Касимове эпидемия синей оспы.
Глава 2
— Ходячий
— Господи святы!
Марья Алексевна побледнела и перекрестилась. Мне, честно говоря, стало не по себе — слухи об этой болезни ходили самые жуткие. Медицина не мой конёк — деланные маги не умеют лечить, да и не интересовался я этой областью.
— Благодарю, Василий Петрович. Ваше предупреждение бесценно, я немедленно объявлю карантин.
— Простите, Константин Платонович, но я здесь не для этого. Вы должны поехать со мной.
— Эм… Куда? Зачем?
— Никуда он не поедет! — Марья Алексевна вскочила. — Никуда!
— Я попросил бы…
— Ты, Василий Петрович, говори, да не заговаривайся. Знаю я твои штучки!
— Марья А…
— Нет, я сказала! Костьми лягу, а Костю никуда не пущу. Ишь выдумал! По глазам вижу — хочешь Костиными руками самый жар разгребать. Не выйдет!
— А…
— И не перебивай меня, когда я с тобой разговариваю! Я старше, между прочим, и по титулу, и по возрасту. Перебивает он! То, что ты в мундир Тайной Канцелярии вырядился, ещё не значит, что можешь командовать.
— Я попросил бы вас, Марья Алексевна…
— Крепостных своих просить будешь, понял?! Никуда Костя не поедет!
Честно скажу, не ожидал, что княгиня с таким жаром кинется на мою защиту. Эк она Сумарокова, чуть носом по земле не возит. Будто я её единственный сын, которого в армию на двадцать лет забрить хотят.
— Вы, Марья Алексевна, — Сумароков поджал губы, встал и выпятил грудь, — меня оскорбляете. Будь вы мужчиной, я бы вас вызвал на дуэль.
— Я тебя сама вызову! И пристрелю за амбаром, что бы ты там не думал, сморчок.