Наши полки, тоже потрёпанные за битву, не торопились бросаться за пруссаками. Медленно шли вперёд, давя последнее сопротивление. На глазок, как я прикинул, минут через двадцать они дойдут и до моего редута.
Спрыгнув с треножника на землю, я оглядел батарею. Мертвецы выстроились у орудий и смотрели на меня пустыми глазами. Я знал — они ждут моего слова. И без колебаний произнёс его:
— Солдаты! Вы с честью выполнили свой долг. Враг разбит, а ваши смерти отомщены. Благодарю за службу!
Они не шелохнулись, но я чувствовал их довольство. Оставалось сказать последнее.
— Идите с миром. Да упокоит Господь ваши души.
Будто облегчённый вздох пронёсся над редутом. Покойники поклонились мне, все разом. А затем рухнули на землю, уже окончательно мёртвые. Для них эта война закончилась.
Я подошёл к живым. Саблин спал, чуть слышно постанывая. Васька сидел, закрыв глаза и привалившись к брустверу, бледный, но целый. И только унтер Сидоров ждал меня, топчась на месте, с тревогой в глазах.
— Вашбродь, Константин Платонович, как же это…
— Сидоров, всё что видел — забудь. Понял?
— Так ведь…
Он заглянул мне в глаза, изменился в лице и кивнул:
— Так точно, вашбродь, ничего не было. Вся батарея погибла, мы вчетвером последние остались.
— Вот именно, Сидоров, вот именно. Так и говори.
Стрелять по отходящим пруссакам у меня не было ни сил, ни желания. Война закончится в самое ближайшее время, если я сделаю ещё пару правильных шагов, а лишние смерти ни к чему. Так что я махнул рукой, взял флягу с водой и присел возле пушки. Сделал глоток, другой, закрыл глаза от удовольствия. А когда открыл, передо мной стелился белёсый туман.
— Как удивительно, Константин, ты не находишь?
Начальница не заставила ждать, появившись за моей спиной. Она обошла меня и с усмешкой заглянула в лицо.
— Ты видел, сколько лет получил?
Я развёл руками.
— Простите, не следил, как-то не до того было. Да и не хочу знать, если честно.
Она покачала головой.
— Да ты можешь и не следить. Несколько веков у тебя точно теперь есть. А с какой прытью ты их себе насыпаешь, тебе и вовсе заботы о днях нет.
— Сколько?! — я закашлялся. — Несколько веков?
— Да, мой дорогой. Ты не думал об этом, когда стрелял в офицеров? А ведь был ещё прекраснейший Фридрих, которого я оценила очень дорого.
Смерть зажмурилась от удовольствия.
— Давно я не получала такого прекрасного подарка.
Пальцами она провела мне по скуле. Тёплыми, ласковыми, но после её касаний под кожу пробирался холод.
— Впрочем, я позвала тебя не для этого. Ты очень хорошо потрудился за эти полгода. Призрак старого Шворца, жертвы Тайной канцелярии и другие мелочи.
Будто растягивая удовольствие, она обошла вокруг меня.
— Я решила наградить тебя, Константин. Можешь попросить о чём угодно. Считай, что тебе выпало исполнение одного желания.
— Всё что угодно?
— В разумных пределах, разумеется. — В голосе смерти прозвучал металл. — Не злоупотребляя моей добротой.
Я не был готов к такому повороту. В разумных пределах? Но что-то такое, особенное, а не банальные богатства, дворцы и власть. Что-то, что может дать только она.
— Поторопись. Я не собираюсь ждать вечно.
— Разрешите… — Голос неожиданно стал хриплым, и мне пришлось прокашляться. — Разрешите мне делиться чёрным песком.
— Что?
Она остановилась и удивлённо посмотрела на меня.
— Я хочу иметь возможность отдавать часть накопленных лет другим.
— Ты хочешь их раздавать?! Самое драгоценное богатство в этом мире?
— Да, — я улыбнулся. — Таково моё желание. Если это не выходит за пределы разумного.
Смерть поджала губы, глядя на меня с подозрением.
— Не выходит, Константин. Пожалуй, я разрешу это. Только с одним ограничением: ты не можешь отдавать время жизни сильным мира сего. Одна подаренная минута королям или царицам, и ты горько пожалеешь о сделанном.
Я пожал плечами. Вот уж точно с кем я не собирался делиться, так это со всякими великими.
— Ладно, Константин, можешь идти, пока я не раздумала.
Низко поклонившись, я отступил на шаг и вывалился обратно в привычный мир.
Офицеры подошедшего Тобольского полка были крайне удивлены, найдя на батарее живых. Они совершенно не ожидали, что кто-то может уцелеть в окружении войск Фридриха и уж тем более сохранить орудия. Вот только солдатам пришлось растаскивать трупы пруссаков, чтобы пробиться к нам.