— Молчать! Где мотыга?
— Э-э—э… Зачем мне врать?! До могилы-то,.. Нужно, чтоб сначала мне мой хозяин приказал, тогда и принесу…
Сыщик взбеленился:
— Что? Моего приказа тебе недостаточно?.. Убийство… Сокрытие трупа… уклонение от выполнения приказов представителя…
Стук в ворота прервал его. Инспектор вздрогнул и прижал палец к губам:
— Молчать! Всем молчать! Дышать запрещается!.. Открывай ворота, но очень медленно!.. Если подашь хоть малейший знак, пеняй на себя!
И он на цыпочках двинулся к воротам вслед за Маш-Касемом. Едва большие ворота чуть приоткрылись, как сыщик весь подобрался, словно готовясь прыгнуть на входящего. Но увидев, кто это, он выпрямился и закричал:
— Болван! Кладезь тупости! Где тебя до сих пор носило?
Вошедший был одет в потрепанный штатский костюм. Он щелкнул каблуками и, вместо того чтобы по-человечески поздороваться, приложил руку к шляпе с полями:
— Здравия желаю!
Теймур-хан несколько минут пошептался у ворот с этим человеком, затем вместе с ним подошел к примолкшей толпе допрашиваемых.
— Молчать!.. Распоряжения моего помощника, практиканта Гиясабади выполнять так же беспрекословно, как мои собственные!
Маш-Касем с волнением устремился к новому гостю:
— Вы из какого Гиясабада будете? Из того, что под Кумом?
— Да. А что?
— Добро пожаловать! Я любому, кто из Гиясабада, рад сердечно! Я сам ведь оттуда родом!.. Как здоровьечко?.. Поживаете-то как? Не болеете?.. Радость-то какая!. А где вы в Гиясабаде…
Окрик побагровевшего от злости сыщика не дал ему договорить:
— Молчать! Вместо того чтобы языком молоть, принеси своему земляку мотыгу!
— Господин начальник, чего мне врать?! До могилы-то… Мотыга у нас сломалась, я ее чинить отдал!
Сыщик с ядовитой улыбочкой процедил:
— Поразительно! Поразительно! Значит, сломалась мотыга, чинить отдали?.. Не иначе как пробки в ней перегорели, да? Отвечай! Быстро, срочно, немедленно, точно! Отвечай! А может, у нее маятник оторвался? А?
— Ей—богу, зачем мне врать?! Я грамоты не знаю, мне вас и не понять… У нее посредине… то есть сбоку… Вот, скажем, это мотыга, да? А там, где железяка к палке крепится… Здесь, значит, сама железяка, а тут вот палка…
— Молчать! Той бы палкой да тебя по башке! Издеваешься?! Молчать!..
Дядюшка собрался вмешаться, но не успел еще сказать ни слова, как сыщик опять заорал:
— А вы… молчать! Практикант Гиясабади! Наверняка у них в сарае есть мотыга. Беги, принеси!
Шамсали-мирза хрипло запротестовал:
— Инспектор! Это нарушение неприкосновенности жилища и посягательство на частную собственность! Вы понимаете, что вы делаете?!
— Молчать! Когда ваш брат посягал на неприкосновенность личности несчастного, безвинно убиенного, он об этом не думал? Молчать! '
Асадолла-мирза крикнул:
— Моменто, моменто! Он же вполне серьезно приписывает мне убийство этого ишака, провались тот пропадом вместе со своей неприкосновенностью!
И снова последовал окрик:
— Молчать!
Практикант Гиясабади, который, не обращая внимания на протесты присутствующих, отправился на поиски мотыги, вернулся и щелкнул каблуками:
— Докладываю: дверь сарая заперта!
Сыщик протянул руку к Маш-Касему:
— Ключ!
— Ей—богу, зачем мне врать… Ключ от этого сарая…
— Может, в ключе тоже пробки перегорели и его тоже отдали в починку?
— Нет, господин сыщик, нет! Зачем мне врать?! Этот ключ… то есть, доложу я вам, ключ этот… упал в бассейн… Как я ни старался багром его оттуда вытащить, не получилось.
Инспектор Теймур-хан с перекошенным лицом сверлил глазами Маш-Касема, а тот так же невозмутимо продолжал:
— Сами же знаете, ключ, он ведь махонький, его багром не подцепишь… Если хотите, я принесу лонг 16, пусть господин Гиясабади слазает в бассейн и его выудит… День нынче, как я погляжу, не больно жаркий, может, земляку моему…
— Молчать!.. Убийство, сокрытие трупа, оскорбление должностного лица и нанесение ему телесных повреждений при…— Внезапно сыщик замолк, а потом на цыпочках, подкрадываясь к самшиту, продолжил: —… при исполнении служебных обязанностей… насмешки и издевательство над служителем закона… Так, так! А вы что тут делаете?
Притаившийся за ветвями самшита отец был застигнут врасплох.
— Молчать!.. Что вы здесь делаете? Отвечайте! Быстро, немедленно, срочно, точно!
Дядюшка вздрогнул и с круглыми от удивления глазами наблюдал за этой сценой. Я невольно шагнул от Лейли к отцу.
Сыщик обошел самшит кругом и остановился лицом к лицу с отцом. Придвинувшись к отцу вплотную, он спросил:
— Почему за самшитом спрятались? Почему не подошли к нам? А? Отвечайте! Быстро, немедленно, срочно, точно!
— Потому что по эту сторону дерева я нахожусь на своей территории, а по ту сторону — владения людей, которые из-за пустякового имущественного спора с полным хладнокровием безжалостно убили ни в чем не повинного молодого человека! Да еще и разрубили его труп на куски, а потом закопали!
Дядюшка от ярости лишился дара речи, но я, даже стоя на внушительном расстоянии от него, слышал его учащенное дыхание.
— Вдруг Азиз ос-Салтане оглушительно разрыдалась и заголосила:
— Видит бог, глаза выплачу, убиваясь по муженьку моему ненаглядному, по телу его несчастному, на куски разрубленному, в сырую землю закопанному!
Асадолла-мирза, передразнивая ее, тоже слезливо запричитал:
— Видит бог, глаза выплачу, убиваясь по животу его толстому да жирному! За какие ж грехи не дали ему, несчастному, попировать на празднике по случаю его обрезания!
Сыщик заорал так, что все вздрогнули:
— Молчать! Это еще что за комедия!
Отец воспользовался общей паузой:
— Инспектор, как я уже вам говорил, у меня имеются важные и достоверные сведения об этом происшествии. Если вы позволите, я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.
— Молчать! С глазу на глаз запрещено!
— Но, инспектор, ваша система мгновенного ошарашивания знаменита на весь город, и вы сами должны знать, что, если я дам показания в присутствии убийцы и соучастников преступления, это может помешать раскрытию истины.
Лесть сделала свое дело. Оглядев кучку людей, столпившихся возле шиповника и ожидающих авторитетного решения, сыщик приказал:
— До моего возвращения никто не имеет права уходить отсюда. Молчать! Практикант, карауль их здесь, пока я не приду!
Дядюшка, стараясь сохранять присутствие духа, сказал:
— Надеюсь, вы разрешите моей дочери вернуться в дом и пообедать?
— Пусть идет. Но из дому — ни шагу! Возможно, мне понадобится ее допросить.
По знаку дядюшки Лейли вернулась в дом. Я был рад, что она ушла, потому что мне не хотелось, чтобы ее невинные уши слышали все эти дурацкие истории.
Асадолла-мирза подбежал к моему отцу и закричал:
— Братец, всяким шуткам есть предел! Этот осел Дустали кутит у каких-нибудь своих подонков-приятелей, а тут не в шутку, а всерьез меня обвиняют в его убийстве! Жена у него сумасшедшая, а дочка и того хуже. Сделай же что-нибудь! Если у тебя спор с твоим шурином, то я-то тут при чем? Если ты или кто-то другой прервал рассказ аги непотребным звуком, то мне до этого какое дело?! Ханум хотела сделать своему мужу обрезание, но мне что до того?! Ты же знаешь, что я тут ни в чем не виноват!
Не глядя ему в глаза, отец покачал головой!
— Я ничего не знаю… Где Дустали и кто его убил — мне не известно. Все, что знаю, сообщу господину инспектору Теймур-хану. Он в этой области специалист, сам выводы и сделает. Справедливость должна восторжествовать. Разве не так, господин инспектор? — И отец двинулся вслед за сыщиком.
Азиз ос-Салтане, чтобы придать своей истории пущую убедительность, присела на корточки возле куста шиповника и, воткнув палец в то место, где, по ее утверждениям, закопали тело ее мужа, читала заупокойную молитву. Сыщик окликнул ее:
— Ханум, вы тоже идите со мной!