— Вот они все твердят, будто он — босс в Арийском братстве, всеми там командует, — шепнула она. — Не верю ни единому слову: он и мной-то командовать не мог.
Когда для дачи показаний поднялся судмедэксперт, на большом экране показали фотографию убитого. Уокер лежал на металлическом столе, грудь его была пробита во многих местах, глаза и рот открыты, словно он кричал перед смертью. Патологоанатом перечислил все колотые раны, а в заключение указал на рану в области сердца, которая и явилась причиной смерти.
Подсудимые даже не взглянули на экран, а в зале, за исключением приставов и жены Сахакьяна, не было ни души. Джесснер и раньше говорил мне, что большинство жертв Братства — такие же изгои общества, как и их палачи.
— Но я считаю своим долгом защищать тех, кого больше никто не защитит, — повторял он.
После перерыва в заседании один из подсудимых отказался выходить в зал суда. Судья распорядился, чтобы его принесли, но Сахакьян вскочил на ноги и возразил, что в этом нет необходимости.
— Я сам пойду за ним, — безапелляционно заявил он, — и он тут же выйдет.
За подсудимым отправился пристав и доставил его под конвоем. Тот шел нарочито медленно, а войдя, окинул прокурора вызывающим взглядом и завопил:
— Чего уставился?!
Шесть приставов силой усадили его на место: усаживаясь, он ухитрился основательно заехать стулом в пах одному из офицеров. Наконец удалось восстановить порядок, и начал давать показания обвиняемый, участвовавший в расправе над несколькими чернокожими заключенными. Сахакьян слушал внимательно, вцепившись в подлокотники своего кресла, потом, оглянувшись на меня, сказал:
— Не слушайте его, он все врет. Крыса навозная.
— Язык, дорогуша, — привычно хладнокровно сделала ему замечание жена.
— Это я образно, — смутился он.
Многие заключенные, согласившиеся прежде дать показания, теперь отказались: они были запуганы. Один жаловался, что угрозам подвергаются его близкие, другой, уже давший показания, теперь безвылазно сидел в своей камере и перебирал четки. «Молюсь, чтобы во мне не проделали семьдесят пять отверстий», — пояснил он.
Джесснер в своей штаб-квартире в Лос-Анджелесе готовился к следующему процессу. В этом месяце суд в Бентоне должен был вынести вердикт, а Джесснеру тем временем следовало подготовить материал для пяти или шести других судов: решено было не собирать всех главарей Братства одновременно в одном помещении: сочли, что это рискованно.
Принимались беспрецедентные меры безопасности: большинство обвиняемых, в том числе Барона и Макэлини, разместили в одиночках в Уэст-Вэлли под Лос-Анджелесом. Кое у кого нашли наркотики и бритвенные лезвия. Джесснер опасался, что начнутся разборки внутри самого Братства, и просил не помещать их всех в одну тюрьму. Было перехвачено письмо Барона сообщнику: «Пора нам проверить каждого на надежность». А главной задачей Барон назвал «убрать ненадежных».
Братство рассчитывало продолжать свою деятельность, однако Джесснер ожидал суда с оптимизмом.
— Вполне возможно, место Арийского братства займет другая банда или новые лидеры придут на смену прежним, — рассуждал он. — Но по крайней мере, всем станет ясно, что убивать безнаказанно никому нельзя.
И вот настал день суда: Джесснер направился на предварительные слушания. Одет он был в черный костюм.
Я спросил прокурора, не опасается ли он, что его уже «поместили в шляпу», то есть наметили как очередную жертву.
Он слегка побледнел.
— Не знаю. — И попробовал пошутить: — Шляпа-то глубокая.
Власти постарались обеспечить ему максимальную безопасность, в том числе выделили особую охраняемую парковку. Один из его ближайших сотрудников отказался работать над делом: жена запретила.
— Конечно, страшновато, — признался Джесснер. — А что мне остается? Если бросить это дело, будет стыдно, — продолжал он, глядя мне в глаза. — Наши тюрьмы не должны превращаться в джунгли. — С этими словами он двинулся в сторону зала заседаний и на пороге, обернувшись, добавил: — Мы же не это называем справедливостью.
Февраль 2004
По делам Арийского братства было вынесено более тридцати приговоров. Наиболее влиятельные и опасные лидеры организации, Барри Миллс и Т. Д. Бингэм, были признаны виновными в убийстве, подстрекательстве к убийству и рэкете. Но по вопросу, заслуживают ли они смертного приговора, мнения присяжных разделились.
В итоге они получили пожизненный срок без права помилования. Дэвид Сахакьян не был приговорен судом в Бентоне — присяжные опять-таки не пришли к единому мнению, был ли он организатором убийства Терри Уокера, — но на повторном слушании Сахакьян был все же признан виновным и приговорен к двадцати годам заключения. Не добившись смертного приговора и для других членов банды, власти не стали предъявлять обвинение Майклу Макэлини: тот в любом случае не выйдет из тюрьмы до 2035 года. А тогда ему будет уже семьдесят восемь лет.