Настя поняла не все, но слушала, затаив дыхание, скорее даже не от интереса к теме, а попав под мощную харизму старого профессора. Его мягкий баритон обволакивал, заполняя все пространство аудитории, в нем отчего-то слышался морской прибой, то мягко набегающий на линию песка, то с воем разбивающийся о прибрежные камни.
Интересный, в общем, был дядька, хотя Глашке он не понравился. Несмотря на то что она была младше Насти на три года, язык знала гораздо лучше, поскольку учила его с раннего детства. Видимо, именно знание языка позволило Глашке уловить тончайшие нюансы, недоступные Настиному пониманию, потому что она заявила, что лекция была крайне поверхностной.
Настя удивилась, но спорить не стала, потому что никогда не отстаивала точку зрения, не будучи уверенной в своих аргументах.
— Здравствуйте, Николай Модестович, — сейчас она поздоровалась, потому что привыкла при любых обстоятельствах быть вежливой.
Одетый в дорогую, видно, что очень качественную, куртку, профессор замедлил шаг, а затем вовсе остановился, вглядываясь Насте в лицо.
— Добрый вечер, юная леди. Вы с какого курса? Я вас не помню.
— Я не студентка, — засмеялась Настя. — Точнее, студентка, но не ваша. Я в Юридической академии учусь, а сюда хожу на курсы английского, к Софье Михайловне.
— А-а-а, к Сонечке. — Добродушное лицо профессора осветила улыбка, которая ему очень шла. — Это вам повезло, юная леди. Сонечка — прекрасный педагог, одна из лучших моих учениц, да-с.
Он кашлянул и скрылся за дверью здания.
Настя начала замерзать и собиралась уже последовать его примеру, как увидела спешащую к ней Глашу. Та махала рукой, привлекая внимание подруги:
— Приве-е-е-е-ет!
— Привет, — Настя радостно улыбнулась, потому что действительно была рада видеть Аглаю. У той было какое-то удивительное свойство расцвечивать жизнь вокруг себя и заставлять людей улыбаться. — Ты чего опаздываешь?
— Ничего я не опаздываю, еще без семи минут, все успеем, — сообщила Глашка. — А ты чего, с Ровенским любезничала?
— Да просто поздоровалась, а он спросил, с какого я курса.
— Фу, какой он все-таки неприятный. — Глаша смешно сморщила нос и стала вдруг похожа на капризничающего ребенка. — И бабник наверняка.
— Ну, что ты выдумываешь, Глаш, — рассмеялась Настя. — Ему же в обед сто лет, как он может быть бабником? И он не противный, а очень даже приятный. И умный. С ним наверняка очень интересно было бы поговорить. Ты представляешь, сколько он знает? Он же в Англии жил.
— Ну и что, — Аглая Молчанская умела быть ужасно упрямой, — мало ли, кто где жил. Все равно он старый противный козел. Обещай мне, что будешь держаться от него подальше.
— Да, конечно, буду. Что ты распсиховалась-то? Мы с ним поговорили в первый и в последний раз в жизни, честное слово. Где он и где я. Все, пошли, Софья не любит, когда мы опаздываем.
Девушки зашли внутрь, и тяжелая университетская дверь захлопнулась за их спинами.
Соня злилась. Сердита она была с самого утра, потому что сегодняшнее утро не пахло кофе. Кофе был обязательным атрибутом ее жизни. Соня могла пить его в любое время дня и ночи, причем в самых неожиданных комбинациях, но по утрам кофе был жизненно необходим, и брат, подаривший ей кофеварку, утверждал, что делает это в медицинских целях, потому что для Сони с ее вечно низким давлением хороший кофе — это не блажь взбесившегося гурмана, а лекарство. Не удовольствие, а необходимость.
Конечно, хороший кофе был все-таки удовольствием, причем не дешевым. Но Соня старалась экономить на новых сапогах (в старых вполне можно проходить еще год), платьях, поездках к морю, да на чем угодно, только не на кофе. К счастью, брат, купивший кофемашину, подбрасывал и капсулы к ней. Так что запас в кухонном шкафчике не иссякал, вот только сегодня он оказался бесполезным, потому что кофемашина сломалась.
Сначала Соня отказывалась поверить в неизбежное и все тыкала пальчиком в кнопки в надежде услышать знакомое жужжание, но машинка лишь щелкала чем-то внутри, а потом и вовсе замолчала. Сдалась. Соня позвонила брату.
— Денька, — жалобно сказала она, — у меня кофемашина сломалась. Совсем.
Брат масштаб проблемы оценил с ходу. У нее вообще был замечательный брат, все понимающий.
— Я сегодня в вечернюю смену, — деловито сказал он. — По дороге на работу заеду, посмотрю. Если что, заберу в ремонт, а тебе пока свою оставлю.