Когда королева и принцесса красоты выбрали для меня какое-то "то самое воздушное платье из новой коллекции", голубые серьги, сумочку и что-то там еще, они довольно улыбнулись, дав друг другу "пять", и направились на кухню ужинать. Я еще слышала, как они обсуждают мамину работу и то, что сестра потеряла ключи от дома, потом хмыкнула и с надутым лицом проводила их хмурым взглядом, а папа подошел ко мне и погладил по голове.
- Ну чего ты так суетишься? Разве девочки не должны любить наряжаться?
- Не все, - промямлила я, глядя в папину широкую грудь.
- Эх, ты! - он улыбнулся с какой-то нежностью, которая у него в определенные периоды времени порой проявляется. - Маленькая ты еще у меня.
- Иди скажи это им, взрослым!
- Ну, ну! Подумай просто - ничего ведь серьезного в том, что ты будешь один вечер выглядеть немного по-другому. Да?
- Ну... да, - протянула я, теребя папину белую футболку. Черт, умеет же он уговаривать.
- Ну вот! И вообще получай от этого удовольствие. Приятно же, когда на тебя обращают внимание?
- Нет, меня это смущает!
Сжав ткань футболки в кулаке, я снова нахмурилась, а папа тихонько рассмеялся. Но чуть погодя продолжил.
- Если бы я учился в твоей школе, я бы непременно влюбился в такую живую, искреннюю и солнечную девочку, как ты. И мне было бы до безумия приятно, если б она нарядилась в платьишко. И я бы знал, что, несмотря на то, как она выглядит, никогда не изменится ее характер, который бы я так полюбил.
Он говорил это слишком нежно и слишком приятно медленно гладил по голове, отчего я снова захотела спать. Кажется, я теперь знаю, за что мама полюбила папу. Пусть он и вечно занят чем-то своим и мало обращает на нас внимание, все равно он лучший папа на свете.
А эти слова подействовали на мой мозг так, что он непроизвольно выставил мне улыбающееся лицо Глеба Островского.
Нарядиться для этого парня? Черт возьми, снова из-за него во мне что-то меняется.
Глава 4. Посвящение в старшеклассники
Кажется, мама с сестрой слегка прифигели, когда в назначенный день я совсем не сопротивлялась. Но виду они не подали и старались не думать о том, почему я вдруг согласилась на преображение. Конечно, я немного возмущалась. Так, для приличия хотя бы. Например, когда увидела то самое платье. Белое, легкое, на бретелях, с голубыми незамысловатыми узорами, приталенное, юбка до колена, но не по самую пятую точку, пышная. Я спорила с ними по поводу того, можно ли в таком легком платье бегать осенью, а они утверждали, что еще тепло и, конечно же, можно. Вера вставила свои пять копеек о том, что я ведь обычно на погоду не обращаю внимания. Ну, что правда, то правда. Вот же... сестра!
Мы все трое достаточно принципиальны, одной мне против двоих вообще тяжело было, но я все же отвоевала себе балетки вместо туфель на высоченном каблуке. Вера хмыкнула, сказав, что с каблуками было бы просто прекрасно, но мама махнула рукой, ссылаясь на то, что у меня "и без того ноги красивые и длинные". Не знаю, стоит ли ей верить? Все же мамы обычно преувеличивают и восхваляют своих чад. Но, блин, мне было приятно и хотелось верить в это.
Будучи в платье и балетках, я уселась за стол, где Вера мне должна была делать макияж. Я решила довериться все-таки ей, а не маме с ее ярким стилем мэйк-апа. Конечно, с сестрой не фонтан сидеть было, она то и дело подшучивала надо мной, выставляя напоказ, то есть "наслух", все недостатки моего лица. В общем, если мама меня захваливала, то сестра гнобила. Ну, на то она и сестра, это же в нашей природе. Хотя надо отдать ей должное - шутила она надо мной лишь вначале, а потом полностью отдалась своей работе.
Никогда бы не подумала, что мне будет так приятно ощущать кисточку для макияжа. Она так легко касалась кожи своими ворсинками, немного щекотала и оставляла ненавязчивый, легкий запах пудры. Касания пальцев Веры тоже были приятными, когда она размазывала тональник. Большинство времени я сидела с закрытыми глазами и почти засыпала - так приятно мне было. А еще в комнате играла успокаивающая музыка - кажется, "Осень" Вивальди. Иногда я открывала глаза и наблюдала за задумчивым лицом Веры. Она настолько отдалась работе, что я невольно почувствовала, что могу ей доверять полностью.
Только с тушью было тяжело. У меня постоянно слезились глаза и становилось мерзко, когда щеточка касалась ресниц. С горем пополам сестре удалось проделать и это, после чего она торжественно объявила, что макияж готов.
Я поглядела на часы и облегченно выдохнула, что еще есть время до начала, хоть любимые родственники мне еще и прическу решили сделать. Плюс дорога...
Маму вызвали на работу (она вообще была достаточно востребованным профессионалом), потому прическа тоже осталась на Вере. Сестра довольно улыбнулась и практически сорвала резинку с моих волос, приговаривая, что теперь моему мышиному хвосту конец. Кажется, она вообще выбросила эту резинку в мусорное ведро. Расчесав волосы, Вера немного их завила и уложила набок, заколов с одной стороны голубой блестящей заколочкой под цвет узорам на платье.
Последними штрихами были лакированная сумка, браслет и серьги. Я оглядела свое отражение и удивилась, почти не узнав себя. Может, там зеркало было немного кривое, но мне показалось, что я стала намного стройнее, чем обычно. Длинные утонченные руки, худенькие ножки, тонкая талия... Это точно я? Как же простой макияж, платье и другая прическа могут изменить человека... Я сама себе казалась намного красивее и взрослее.
Было не очень удобно с распущенными волосами да и в платье. Казалось, что юбка постоянно задирается, и я чувствовала дискомфорт. Оголенные руки тоже были мне как-то в новинку, но со временем я привыкла и не парилась по этому поводу.
Сестра отвезла меня на маминой машине к школе и перед выходом пожелала удачи, еще раз оглядев меня и подмигнув на прощание.
Немного смущенная, но радостная в предвкушении восхищенных взглядов я направилась в школу с черного входа, потому что на главном проводились испытания и издевательства. Некоторые школьники глядели на меня заворожено и с улыбкой, даже смотрели вслед. Мда, папа был прав - это достаточно приятно. Я почувствовала себя увереннее и почти вприпрыжку побежала в актовый зал.