— Значит, я ощибся? — усмехнулся в кромешной тьме ар Курзан. — Вы нанял охрана не из-за слухов о Исби-Лин?.. — он нетерпеливо прищелкнул пальцами, подбирая менншинское слово.
— Дьяволе ночи, который в последнее время пугает Шамсит? — тихо рассмеялся учитель, и Андерс напрягся. — Отнюдь, мой друг.
— Я слищал, Исби-Лин очень избирателен в свой жертви.
— Да, я тоже слышал, — учитель явно помрачнел. — И был на их похоронах.
За последний месяц в Шамсите убили нескольких человек. Двое из них были если не друзьями, то коллегами по искусству магии мастера Хуго Финстера, известного в кабирской столице под именем Уго ар Залам. Тоже эмигрантами из Ландрии, пригретыми султаном. И тоже, как учитель, были связаны с «делом революции». Убийства происходили исключительно ночью, из-за чего суеверные кабирцы быстро окрестили убийц «Исби-Лин», дьяволом ночи. Андерс, как и наставник, не верил в молву о дьяволах и демонах, но теперь его догадки подтвердились. И от этого легче не стало.
— Но в любом случае я — не они, — заявил учитель. — Чтобы справиться со мной, нужно чуть больше, чем дешевые фокусы и суеверный ужас, внушаемый доверчивой публике.
— Надеюсь, — произнес Саид ар Курзан. — Очень на это надеюсь, сайиде ар Залам. Но я в отличие от вас верю в Альджара. И боюсь гнева ночних духов Эджи. Поэтому не хочу гневить их больще, чем уже прогневал.
— Да, пожалуй, не стоит больше задерживаться, — согласился Хуго Финстер. — Прощайте, сайиде ар Курзан.
— Да осветит Альджар ваш путь.
— Проклятье! — проворчал Андерс, спотыкаясь о камни мостовой. — Драные хакиры, мать их!
Основное умение ученика чародея — улавливать настроения учителя и понимать, когда можно ныть, а когда лучше заткнуться и терпеть. Сейчас был именно тот момент, когда ныть можно, и Андерс пользовался этой привилегией на всю катушку. Повод был преотличнейший: они прошли уже несколько улиц, отделивших их от базара Сат-Хакфи, где состоялась тайная встреча, и прошли в кромешной тьме. Это его злило. Злило потому, что учитель спокойно себе вышагивал по шамситским улицам. Финстер, могущественный колдун, один из последних настоящих чародеев арта, не пользовался сейчас никакой магией, чтобы осветить дорогу, чем злил Андерса еще больше. А больше всего его злило, что кабирцы — двое впереди и один замыкающий — тоже свободно ориентировались в кромешной тьме, полностью оправдывая свое имя «джиннлейял», «ночные джинны». Он же, Андерс, постоянно обо что-то спотыкался, на что-то напарывался в потемках и чувствовал себя совершенно беспомощным, и никому до этого не было никакого дела.
— Масла им, что ли, жалко? — причитал Андерс. — Что за тупость такая несусветная! Надо ж додуматься — ночью и без фонарей. Ни одного, даже самого паршивого фонаря у них тут нет. Как вообще так можно-то? Люди ж ходят. А ну как навернешься да сломаешь себе чего-нибудь? И пожаловаться-то некому будет — начнется сразу: «На все воля Альджара, на все воля Альджара!» В Ландрии уж давно в самой распоследней дыре фонарей понаставили — ночью как днем светло, а тут… дикари! Масла им жалко!..
— Не жалко, — спокойно возразил Финстер на однообразные, монотонные, навязчивые причитания своего неуклюжего апостола. — Таковы исконные верования сальджаарцев, согласно которым давным-давно Альджар и Эджи, устав от бесконечной борьбы, поделили сутки поровну и договорились, что каждый будет править в свое время и не вмешиваться в дела друг друга. С тех пор Альджар правит днем, а Эджи — ночью. Огонь же дарует не только тепло, но и свет, поэтому фонарь, рассеивающий тьму и освещающий путь, нарушает границы царства ночных духов Эджи и попирает их право на временное мировое господство. А поскольку Альджар, как любая дневная сущность, в ночное время спит, то за своих чад не несет никакой ответственности. Поэтому любой, кто осмелится разгуливать с огнем вне стен святилищ и жилищ, должен быть готов понести суровое наказание от разгневанных ночных духов. Мы же не хотим понести суровое наказание?
— Нет, — сглотнул слюну оцепеневший от страха Андерс, — учитель.
— Вот и славно, — не меняя тона и не сбавляя шага, заключил Финстер. — Будь так добр, прояви еще немного терпения. Мы почти пришли. А скоро и вовсе вернемся в Ландрию. Обещаю, когда будешь трахать шлюх в борделе за мой счет, я устрою тебе такую иллюминацию, что ты начнешь молиться на темноту.
— Спасибо, учитель, — облегченно выдохнул Андерс.
Да уж, почти пришли. Это единственная радостная новость. Хоть он всем сердцем ненавидел Кабир и хакиров и мечтал как можно быстрее убраться отсюда, Андерс с содроганием смотрел на предстоящую перспективу недельного плавания до родной Ландрии. Смешно: свер, полжизни проведший на побережье Гарнунского моря, ненавидит воду и корабли. Наверно, в том был виноват арт огня, который учитель углядел в непутевом карманнике, по незнанию когда-то влезшем в карман чародея. Если бы не этот ничтожный арт, который Финстер огромными усилиями развивал в своем ученике уже несколько лет, наверно, Андерс Энганс давно бы удобрял почву своим пеплом под какой-нибудь яблонькой.