Мичурин был бесконечно далек от ответа на главный вопрос. Впрочем, он осознавал, что попал не просто в другую культуру, а в другую реальность. Вероятно, окажись в такой ситуации среднестатистический человек, то он скорее бы поддался детерминизму и уверил себя, что в новом мире для него припасена особая цель, однако с точки зрения Мичурина, случившееся — лишь чудовищная ошибка мироздания. Он был уверен, что ему нет здесь места, что он не принадлежит этому миру. Следуя такой логике, мужчина заключил, что нужно вернуться домой. Именно поэтому…
«Я должен добиться её доверия… Ведь если кто и может понять, что со мной случилось, то явно только Кирса. По крайней мере, мне так кажется…» — закономерно рассудил Морок.
— Кирса, — борясь с неуверенностью, начал он, — раз уж я тебе помогаю, то мне не помешало бы узнать о жертвах… Кто пропал помимо девочки Линды? — Мичурину было сложно это озвучить, так как он боялся любой непредвиденной реакции со стороны пурпурноволосой девушки, однако эти слова всё же пришлись ей по вкусу.
— Отличный вопрос! — воскликнула она и немедленно начала отвечать. — Всего мы имеем восемь пропавших. Первым пропал пьянчуга-дебошир, потом, как выяснилось, две распутные девицы. Далее вор, один местный скандалист и женщина, травившая бродячих животных. После этого начали пропадать дети: сперва исчез мальчик по имени Маркус, а затем и Линда.
В выборе жертв определённо должна была проглядываться закономерность. Мичурин никогда не интересовался криминалистикой, но осознавал, что у любого убийцы есть шаблон, по которому он действует.
«Маньяки в моём мире, насколько мне известно, всегда выбирали жертв по определенными качествами: возраст, внешность, род деятельности… Неужели в нашем случае совсем нет закономерностей? Или Кирса что-то упустила?» — задумался он.
— Среди взрослых есть дети, среди женщин есть мужчины… — разочарованно констатировал Михаил.
— Верно, Морок, — согласилась Кирса. — А помимо этого, у жертв нет ни общих знакомых, ни схожих увлечений. Остается лишь надеяться, что пропажа Линды Экланн принесет нам хоть какие-то зацепки…
***
Седовласая женщина своими усталыми голубыми глазами пробежалась по тексту, неаккуратно написанному на помятом листе бумаги. Её хмурые прежде брови вдруг расслабились, и она, громко вздохнув, отложила письмо на небольшой деревянный столик к куче других бумаг.
— Продажа наших товаров в столице… — деловито протянула она. — Выгодно, конечно, но почему взваливается всё только на меня? Эх…
Она сидела на диване в просторной комнате, вероятно, это гостиная её дома. Здесь были деревянные стены приятного глазу бежевого оттенка, ковёр из шкуры волка, как в кабинете у старосты деревни, большой синий диван и лестница на второй этаж.
Неожиданно царящую в помещении тишину прервал звук ударов. Он донёсся со стороны прихожей, поэтому женщина, недолго думая, поднялась с дивана и направилась к входной двери.
— Кого это принесло? — без какого-либо раздражения пробормотала она.
Стоит отметить, что интерьер её дома выглядел весьма неплохо: дорогая качественная мебель, уютные ковры, выложенный из крепких темных досок пол, подсвечники из драгоценного металла. Однако воров и грабителей она, видимо, не боялась, раз так уверенно шла открывать дверь.
— Одну минуту, пожалуйста!
Прозвучал звук поворота ключа в замочной скважине и снятой железной щеколды.
— Ой-ой, какие люди! — приветливо сказала женщина, встречая гостей. — Привет, дорогая!
На пороге стояла высокая девушка с красивыми пурпурными волосами и очень приятными чертами лица. Этого человека невозможно было с кем-то перепутать…
— Госпожа Катерина Эдегор, здравствуйте! — здоровалась Кирса, приветственно кивая с улыбкой на лице. — Мы Вам не помешали?
— Да ладно тебе, Кирса, отбрось формальности! Можешь смело обращаться ко мне по имени и не переживать по таким пустякам! И кстати… «мы»?