— Просто будь хорошим мальчиком, Лука, — говорит она и бросает салфетку на стол, — и закончи этот гребаный контракт.
55
Темный алтарь
Уиллоу
Знаки "Место для курения" ведут меня на крышу, и я направляюсь туда так быстро, что чуть не врезаюсь в официанта. Когда я выхожу на ночной воздух, порыв ветра почти вырывает дыхание из моих легких - если оно вообще осталось.
Шаги следуют за мной, и я стараюсь не обращать на них внимания, пока спешу мимо фонарей и деревянных решеток на крышах к карнизу. Дрожащей рукой я кладу сигарету между губами, но холодные пальцы Луки вырывают ее прежде, чем я успеваю достать зажигалку.
— Я не собираюсь терять тебя из-за проблем, — огрызается он, бросая сигарету за край здания, где она исчезает в ночном ветре.
— Я не твоя, чтобы терять меня, — отвечаю я,— Тебе нужно отпустить этот контракт.
Он делает шаг ко мне, грубо толкает меня обратно к выступу моста. Он проводит ртом по моей шее и волосам, не целуя меня, а просто вдыхая.
— Значит ли это, что ты принимаешь условия моего соглашения? — говорит он мне на ухо.
Я хватаю его за воротник, чтобы оттолкнуть его, не выпуская рубашку. — Заблуждающийся ублюдок, — говорю я ему. — Нет, и никогда не будет.
— Упрямая шлюха. — Лука толкает меня спиной к стене, прижимая к себе за бедра. — Я знаю, что ты чертовски скучаешь по мне.
Он грубо задирает мое платье, протягивает голую руку между ног, ощупывая меня через шелк трусиков.
Мое сердце бьется слишком быстро, кожа становится слишком горячей. Сейчас я нервничаю больше, чем во время любой из наших охот, больше, чем тогда, когда я сбежала из квартиры Луки с охапкой улик против него.
— Перестань проецировать, Лука, — задыхаюсь я. — Мы оба знаем, что это ты меня упустил.
— Да. — Он облизывает мою шею и челюсть, словно хочет съесть меня, впивается зубами в мою щеку, словно хочет отхватить от нее кусок. — Линч, я чертовски скучал по тебе.
Он целует мой рот, посасывает нижнюю губу, его рука проскальзывает в трусики, нащупывая влажную, голодную сердцевину меня. — Соскучился по твоему грязному ротику, по твоей нуждающейся киске.
Я сжимаю кулак в его воротнике, надавливая на него, но он не уступает ни на дюйм. Он прижимается своим телом к моему, он сосет мой пульс, пока погружает в меня свои пальцы с унизительной легкостью.
— Я скучал по тебе, — хрипло дышит он мне в ухо, — ты лгунья, ты бесстыдная гребаная трусиха - я скучал по тебе.
Прийти сюда сегодня вечером, чтобы помочь мне забыть его, было ошибкой. Ни один выздоравливающий алкоголик никогда не чувствовал себя лучше после бокала вина. А теперь, когда я откупорила бутылку, мне хочется только напиться до беспамятства.
— Трусиха, — шипит мне на ухо Лука, когда я расстегиваю его ремень, чтобы взять в ладони его твердый член.
— Предатель, — шиплю я в ответ, когда он подхватывает меня на руки и прижимает свой член к моему входу.
Я уже достаточно влажная, чтобы чувствовать струйки возбуждения по бедрам, и достаточно голодная, чтобы покачиваться на его бедрах, когда он входит в меня. Я чувствую рот Луки на своем горле, его зубы на моей коже, полноту его члена внутри меня. Даже ночной воздух кажется наполненным им, его металлическим, морозным запахом, обжигающим жаром его кожи на моей.
— Сколькими членами ты пыталась заменить мой? — рычит Лука мне в ухо, когда вытаскивает из меня свой член, чтобы развернуть меня. Он грубо толкает меня на каменный выступ крыши так, что моя задница оказывается лицом к нему, а тело - лицом к громкому, сверкающему реву нью-йоркского горизонта, пылающим огням, сверкающему стеклу и срывающемуся ветру.
— Столько, сколько смогла, — прорычала я в ответ, сжимая пальцами карниз под грудью.
— И ни один из них не смог заставить тебя чувствовать себя так.
Лука впивается в меня сзади, вдавливая в себя. Все мое тело содрогается от удара, и я извиваюсь бедрами, пытаясь найти хоть какое-то пространство, хоть какое-то облегчение от давления. Но Лука вцепился в мои бедра стальной хваткой, удерживая их абсолютно неподвижными, пока он трахает меня со всей яростью и негодованием, которые копил только для этого.
Прижавшись своим телом к моему через выступ, Лука рычит мне в ухо: — Скажи мне, как тебе понравились другие мужчины, Линч.
— И женщинами, — задыхаюсь я в ответ, но теперь мой голос превратился в хныканье, дыхание сбилось от ветра, от силы его члена, вонзающегося в меня, от его зубов, впивающихся в кожу моего плеча и сосущих, как гребаный вампир.
— Куда бы ты ни пошла, что бы ты ни делала, — говорит Лука, низко и торжественно, как гребаное проклятие, — кого бы ты ни трахала, Линч. Ты моя, ты всегда будешь моей. Контракт или не контракт.
— Тогда заканчивай, — говорю я ему, и мой голос срывается на хныканье, потому что Лука кончает, отчаянными толчками прижимая меня к карнизу, прижимаясь ртом к моей коже, чтобы заглушить его крики удовольствия. Я чувствую влажный жар его спермы внутри себя, отчаянный стук его сердца о мою спину. Все мое тело дрожит под ним, когда его бедра становятся неподвижными, а его голова прижимается к моему плечу. Он тихо говорит мне на ухо, так тихо, что ветер почти съедает его слова.
— Я не могу заставить себя сделать это.
В его голосе звучат ужасные эмоции, не гнев и обида, как раньше, а что-то безнадежное и разбитое. — Это последнее, что связывает тебя со мной. Если я ее отрублю, что у меня останется?
— Весь мир, — отвечаю я, — и все, что в нем есть.
— Ты - единственное, что стоит иметь. Ты - единственное, что мне нужно.
Я слабо насмехаюсь. — Ты всегда хотела только того, чего у тебя не может быть. Так бывает, когда даешь маленьким мальчикам все, что они просят.
Он проводит губами по больным местам на моей шее и плече, где он меня укусил. Прикосновение его губ влажное и мягкое. Он шепчет свой вопрос, как секрет.