— Захара здесь, и Софи, — безразлично говорит Яков.
Мой телефон жужжит в руке, и на экране появляется еще одна фотография той ведьмы. На этот раз она держит два бокала с каким-то кроваво-красным напитком и высовывает язык между бокалами в пародии на лицо оргазма. Рядом с ней - Софи Саттон, тоже в костюме ведьмы, прижавшаяся губами к щеке Уиллоу, и девушка, которую я почти не узнаю. На ней корона из ракушек, блестящий голубой макияж и жуткие молочные глаза.
Только потому, что она выглядит так странно, я узнаю Анаис Нишихару, невесту Сева.
— А Сев тоже там? — практически кричу я Якову в трубку.
— Да.
— Что? Кто еще?
— Не знаю... все.
На секунду я почти возмущен, чтобы говорить. — Епископ?
— Да.
— Закари в Нью-Йорке?
— Да, чувак. — Яков смеется, смех похож на волчий рык. — Погоди, мужик, мне пора. Твоя девочка делает боди-шот, Флетч, и у нее между сисек моя девочка.
У меня открывается рот, и я не успеваю даже сформулировать ответ. Яков уже повесил трубку.
Когда мое частное такси остановилось у подножия дома Софи и Эвана в Трибеке, я уже практически кипел от ярости. Тот факт, что все до единого короли Спиркреста - группа друзей, которую я создал с нуля, голыми руками, - находятся в Нью-Йорке, на этой вечеринке, с Уиллоу, а меня до сих пор не пригласили, - это пощечина. Может, я и не такая мешанина эмоций, как все остальные, но я все равно могу почувствовать оскорбление, когда оно нанесено.
Внутри дверь квартиры Софи и Эвана распахнута настежь, из нее доносится музыка. Все комнаты заполнены людьми в костюмах, танцующими под банальную хэллоуинскую музыку. Свет выключен, по потолку протянуты нити разноцветных мигающих лампочек, превращающих пространство в калейдоскоп. В воздухе витает запах духов, пота и алкоголя, и теплые тела натыкаются на меня, когда я пробираюсь через всю квартиру в поисках одной особенно отвратительной ведьмы.
Я нахожу ее возле огромных окон от пола до потолка. Она танцует с Яковом и Теодорой, все трое выглядят совершенно нелепо, а Блэквуды с задорными улыбками наблюдают за происходящим с высоты своего элегантного превосходства.
Я не смотрю ни на кого из них - все, что я вижу, это Уиллоу.
Ее ведьминская шляпа болтается на плечах на черной ленте, кожа блестит от пота. Ее рот широко раскрыт от смеха, а напиток, который она держит в руке, брызжет ей на руку и стекает по цветам паслена, вытатуированным на ее шрамах. Красная пентаграмма на ее груди теперь покрыта малиновыми искрами.
Она похожа на сумасшедшую ведьму, она похожа на все мои влажные мечты.
Я иду к ней, даже не останавливаясь, чтобы поприветствовать своих старых школьных друзей. Я беру ее за раскрасневшееся лицо, пальцы погружаются в ее мокрые от пота волосы, и я целую ее в ее смеющийся рот без всякой причины, потому что я хочу этого так сильно, что могу разбиться как стекло от желания.
Ее глаза на секунду расширяются, а затем она тает в поцелуе, смеясь мне в рот. Она обхватывает меня руками, прижимаясь всем телом к моему, ее бедро скользит между моих ног. Она небрежно целует меня в ответ, на ее языке вкус водки и граната.
— Тебе повезло, что все твои друзья уже заняты, — прошептала она мне на ухо, когда мы наконец прервали поцелуй с влажным вздохом. — Они все намного сексуальнее тебя.
— Ни у кого из них нет того, что нужно, чтобы справиться с такой женщиной, как ты, — отвечаю я ей на ухо. А затем, притянув ее к себе за талию, я с ледяной враждебностью обращаюсь к Якову и Теодоре: — Держите руки подальше от моей ведьмы, оба.
Теодора, одетая как хорошенькая пиратка, пожимает плечами и поворачивается к Якову, который теперь агрессивно мотает головой вверх-вниз, бутылка водки в кулаке, скелетный грим размазан. Яков подхватывает Теодору под руку, и они вдвоем танцуют, мотая головами, как сумасшедшие, но в идеальной синхронности.
— Блэквуд. — Я приветствую Закари и его сестру, проходя мимо них.
— Флетч, — отвечает Закари с ухмылкой. Ему каким-то образом удается сохранять достоинство, несмотря на то, что он одет в пиратский костюм, соответствующий костюму его девушки.
— Странный парень Уиллоу.
Захара приветствует меня с усмешкой. Она одета в красное платье и длинный красный капюшон, а вокруг ее рта и носа размазаны красные блестки - предположительно, от выстрелов в тело.
Когда я протаскиваю Уиллоу мимо нее, Уиллоу выкидывает руку, чтобы поймать руку Захары, и вопит: — Захарааа, позволь мне быть твоим волком, я съем тебя прямо сейчас!
Захара хрипло смеется. — Я пришлю тебе адрес своего номера в отеле.
— Ни в коем случае, — говорю я, оттаскивая Уиллоу от Захары и бросая взгляд прямо на Закари. — Держи свою сестру подальше от моей девочки, Епископ.
— Захара делает то, что хочет.— Закари смеется и пожимает плечами. — Держи свою девчонку подальше от моей, Флетч.
Я поворачиваюсь и чуть не падаю с ног, когда Сев, с короной на лбу, обнимает и меня, и Уиллоу. Он целует меня в щеку, потом Уиллоу и встречает мой взгляд лучезарной улыбкой. Его губы измазаны голубым блеском.
— Ну как, любимые? — беззаботно спрашивает он. И, не дожидаясь ответа, добавляет: — Кстати, я помолвлен!.
Я закатываю глаза. — Ты помолвлен со времен Спиркреста.
— Его невеста - русалка, — шепчет мне на ухо Уиллоу в тонах благоговения.
Русалка, о которой идет речь, появляется, обхватывая руками талию Сева и упираясь подбородком ему в плечо. С ее молочными контактными линзами, длинными лентами темных волос и голубыми вихрями блесток на лице я понимаю, почему Уиллоу считает Анаис Нишихара настоящей русалкой.
Сев, пьяный и блаженный, продолжает: — Нет, я имею в виду, что мы на самом деле помолвлены. Я попросил ее, я действительно сделал предложение, на этот раз правильно, и она даже не отказалась!
— А должна была, — говорю я ему.
— Pourquoi? — спрашивает Анаис.
— Он ревнует, — громко отвечает Уиллоу сквозь музыку, — потому что у твоего жениха есть то, что по-английски мы называем членососущей ли...