— Должен ли я перенести интервью, сэр? — спрашивает он с увядающей формальностью.
Согласие на интервью с Митчеллом не было прихотью. Отчасти это разведывательная миссия, способ оценить моего потенциального противника, встретившись с ним лицом к лицу. Но это еще и стратегическое маневрирование. Проверка мотивов Митчелла, контроль над его восприятием меня, а через это - над направлением повествования, которое он попытается создать.
Самое главное - интервью послужит отвлекающим маневром. Пока Митчелл будет занят тем, что разберет меня на части, он не заметит, как моя небольшая команда хакеров разберет его на части.
Интервью назначено на следующую неделю, в самом начале февраля. Мне действительно следовало догадаться, что не стоит провоцировать Уиллоу так близко к интервью. По правде говоря, нельзя жить с одичавшими животными и не ожидать, что тебя укусят. Ее уязвимость, пока она болела, убаюкала меня ложным чувством безопасности, а пощечина вернула меня к реальности того, кто она есть на самом деле.
— Не вижу необходимости, — говорю я, пренебрежительно махнув рукой Вудроу, когда мы оба направляемся в мой кабинет.
— Вы рискнули взглянуть в зеркало сегодня утром, сэр? — спрашивает Вудроу. — Тогда вы могли бы увидеть необходимость.
— Я прекрасно знаю, как я выгляжу.
Мои слова резкие, но тон мягкий.
— И вы хотите встретиться с Митчеллом в таком виде?
— А что сделает Митчелл? Напишет статью о том, как надо мной издевается моя девушка?
— Ваша девушка, — без запинки произносит Вудроу.
Я сажусь в свое кресло за столом и бросаю Вудроу взгляд через плечо. — Ты понимаешь, о чем я.
— Я совершенно уверен, что нет.
— Она пока остается.
— Она причинила вам боль, сэр.
Я поворачиваюсь в кресле и скрещиваю руки.
— Небольшая пощечина, Эдд. Ты что, никогда раньше не был со вздорной женщиной?
Лицо Вудроу остается безупречно спокойным, несмотря на скрытое раздражение, сковывающее его тон.
— Я предпочитаю встречаться с женщинами, которые не подвергают мою жизнь опасности и не наносят мне видимых увечий.
— Значит, вы более мудрый человек, чем я. — Я снова поворачиваюсь к экрану и говорю через плечо: — Ну что, военная комната готова для подготовки к собеседованию?
Военная комната - это конференц-зал на пятом этаже офиса моего отца в самом центре Лондона. Именно туда я отправляюсь, когда мне нужно выучить несколько фраз, а целая команда пиарщиков напрягается из-за того, что я, как правило, "нервирую" и "отчуждаю".
— Это назначено на завтра, сэр. Ваш отец будет присутствовать.
— Конечно, будет, — говорю я с легким смешком. — Любое нападение на меня - это нападение на Novus, мой отец не потерпит ни того, ни другого. Это хороший день, чтобы быть наследником Новуса. Митчелл может обнаружить, что он откусил гораздо больше, чем может прожевать.
— Митчелл заинтересован в CHOKE, а не в Novus.
— Перестань беспокоиться о Митчелле, — говорю я Вудроу через плечо. — Каждый дюйм документов был пропущен через гребенку и трижды проверен нашей юридической командой. У нас железная защита, Эдд.
— При всем уважении, сэр, — говорит Вудроу, — вы не производите впечатление человека с железной выдержкой.
Я слегка поглаживаю щеку. Синяк постоянно пульсирует на моем лице, напоминая о том, что произошло между мной и Уиллоу в фехтовальном зале. Я стыжусь этого не больше, чем стыдился бы фехтовальной травмы, полученной после недооценки противника. Стыд - ненужная человеческая слабость, а гордость, ее хромое дитя, тем более.
— Я очень сомневаюсь, что Митчелл будет интересоваться моей личной жизнью, а если и будет, то только для того, чтобы отвлечься. Кроме того - в конце концов, Эдд, — мнение Митчелла обо мне волнует меня примерно так же, как мнение... ну, не знаю, пауков в моем винном погребе.
— Гордость предшествует падению, — со зловещей серьезностью произносит Вудроу.
— Хорошо, что у меня ее нет.
— Чего же у вас нет? — Новый голос, дерзкий и сладкий одновременно, доносится до нас от двери. — Шаров?
Вудроу неподвижно поворачивается всем телом, его планшет сжимается в белых костяшках рук. В дверь протискивается Уиллоу, в руках у нее дымящаяся чашка кофе.
Сегодня она в колготках в сеточку, черной джинсовой юбке и черной футболке с длинными рукавами, грубо обрезанной посередине. Как и я, Уиллоу не старается скрыть свои травмы: бинты на ногах хорошо видны сквозь колготки, а обрезанный топ открывает вид на ушибленные бока.
Но только не шрамы. Что бы она ни надела, Уиллоу всегда старается скрыть свои руки - эти полоски, которые я никак не могу разглядеть. Тайна Уиллоу, сплетенная, как шелковые нити на ее коже.
— Доброе утро, мисс Линч, — говорит Вудроу.
Если Уиллоу и улавливает ледяной холод в его тоне, ее это не беспокоит. Она слегка помахивает Вудроу рукой. — Зови меня Уиллоу.
Она никогда не оказывала мне такой чести. Интересно. Она не обращает на меня внимания, блуждая глазами по комнате, вбирая в себя все. Я не сомневаюсь, что она составляет список заметок в своей голове, откладывая их до тех пор, пока не сможет записать их в свой зловещий блокнот. Мне следовало быть осторожнее и держать дверь закрытой, когда она рядом. Я сделал пометку, чтобы она больше никогда не смогла попасть в мой кабинет.
— Линч, это Эдвард Вудроу, — говорю я ей.
Как и Вудроу, я ни на секунду не отвожу от нее глаз. Не обращая внимания на сокрушительный вес наших взглядов, Уиллоу подходит к стене шкафов и начинает дергать за случайные ящики, обнаруживая, что все они заперты.
— Привет, Эдди, — говорит она через плечо с такой фамильярностью, что лицо Вудроу бледнеет от возмущения. Обращаясь ко мне, она говорит: — Что ты в них хранишь? Головы всех твоих предыдущих жен?
— Только их сердца, — резко отвечаю я. Я хватаю конверт с деньгами, который Вудроу доставил ранее. — Иди сюда.