— Тебе это тоже нравится, Линч. — Он говорит с мягкостью любовного признания. — Вот почему мы делаем это в твой день рождения. Потому что ты предпочитаешь, чтобы за тобой гонялись как за животным, а не праздновали как нормальный человек. Потому что приставить нож к моему члену - лучший подарок на день рождения, который ты только можешь себе представить. — Он хрипло смеется. — Ты можешь думать, что ты лучше меня, но ты такая же долбанутая, как и я. Ты так же заводишься, как и я. — Он прикусывает нижнюю губу. — Ты будешь трогать себя потом, думая об этом.
— Я буду думать об этом, когда меня будет тошнить, — говорю я ему.
Но, конечно, он не ошибается. Я возбуждена, все мое тело говорит мне об этом. Моя кожа, которая живая и покалывает, возбужденное биение сердца, наполняющего мое тело роскошным избытком крови. Сжатые под одеждой соски, глубокая, влажная пульсация между ног, почти болезненная.
И как я могла не возбудиться?
Власть - самый мощный афродизиак, вызывающий привыкание, как наркотик. Она развращает все, к чему прикасается. Она зажигает мои синапсы и посылает фейерверк дофамина через мой мозг. И власть над Лукой ощущается лучше, чем что-либо другое. Это волнующее и славное чувство; ощущение, что я могу кончить, просто наблюдая, как его тело дергается под моим ножом; ощущение, что меня наконец-то накормили тем, чего я жаждала всю свою жизнь.
— Я отвратителен, Линч, и ты тоже. — Голос Луки ползет по моей коже, как ногти, словно оставляя после себя ярко-красные следы. — Ты чертов яд, но это не страшно. Знаешь ли ты, что цветы паслена, как говорят, принадлежат дьяволу?
Я смеюсь и спрыгиваю с него, отбрасывая нож в сторону, чтобы приземлиться на диван.
— Только ты не дьявол, и я никогда не стану твоей собственностью. — Я крепко сжимаю его лицо в своей руке. — Поздравляю с членом, чувак. Я буду ждать премию вместе с призовыми деньгами.
Он снисходительно улыбается. — У меня есть для тебя другая награда, Линч.
— Продолжай мечтать, — говорю я ему. — По крайней мере, тебе будет о чем подумать, пока ты будешь заниматься своей первой дрочкой в этом году. А я пошла спать.
Он не просит меня развязать его, когда я ухожу, что очень умно, поскольку я не намерена этого делать. И, чтобы окончательно убедиться в этом, я даже не возвращаюсь в спальню. Вместо этого я принимаю долгий горячий душ в его ванной, забираюсь голой в его постель, мастурбирую между его простынями, а затем ложусь в его подушки, чтобы уснуть лучшим сном за последние месяцы.
29
Пять пальцев
Лука
На следующее утро Вудроу и Надин приехали туда, где меня оставила Уиллоу: привязанным к стулу посреди гостиной, с членом, выпирающим из брюк. Надин, как всегда профессиональная и невозмутимая, не отводит глаз и не интересуется комментариями. Она сразу приступает к работе, опускается на колени возле моего кресла, чтобы развязать меня.
Вудроу, напротив, выглядит совершенно подавленным, когда бросается ко мне, чтобы помочь подняться. Я отталкиваю его и накрываю собой, выпрямляя ноги и морщась. От вчерашней охоты и ночи, проведенной привязанной к стулу, тело болит и ноет, но еще сильнее болит плечо, в которое эта дикая ведьма Уиллоу запустила камнем. Я воздерживаюсь от упоминания об этом Вудроу, который очень жестко и формально спрашивает, не нужно ли меня отвести к врачу.
— Не нужно, Эдд. — Я машу ему рукой. — Я просто немного занемог, вот и все. Горячий душ все исправит.
— А ваше лицо, сэр? — Вудроу говорит с проклятым нейтралитетом.
— От синяка я не умру.
Вудроу бросает взгляд на Надин.
— Прислать сюда охрану? — спрашивает она, слегка наклонив голову. — Мы могли бы сделать это незаметно, если понадобится.
— В этом нет необходимости. — Я махнул рукой в их сторону. — Я прекрасно контролирую ситуацию, как бы она ни выглядела.
Вудроу бросает на Надин такой укоризненный взгляд, что он вполне мог бы ударить ее ножом по лицу.
— Конечно, сэр, приносим свои извинения. — Тон Вудроу стал предельно официальным. — Мы не хотели сказать, что вы потеряли контроль над ситуацией. Ваши личные дела - это ваши личные дела, и мы не хотим в них вмешиваться. Только, сэр, скоро начнется весенний сезон. Вы прекрасно знаете, с чем это связано.
Конечно, знаю: весенний сезон - это мое личное чистилище. Месяцы садовых вечеринок, официальных балов, выставок и открытий галерей, не говоря уже о скачках или гала-концертах, которые завершаются одним из самых важных светских событий года: ежегодным гала-концертом моей матери в поместье Корам-Ридж.
Этот гала-концерт - гордость и радость мамы, ее главное достижение. Это не только важнейшее мероприятие для налаживания контактов и общения; это также самая очевидная и публичная броня нашей семьи против скандала с опиоидным кризисом, который вечно преследует Novus. Каждый год моя мама собирает сотни тысяч фунтов стерлингов для финансирования реабилитационных центров и больниц. Она организовывала это мероприятие еще до моего рождения, и я посещаю его каждый год, с тех пор как мне исполнилось шестнадцать.
— Эдд, — говорю я тоном легкого разочарования. — То, что в последнее время моя личная жизнь приобрела более... интересный характер, вовсе не означает, что я намерен пренебрегать своими обязанностями. Мне хорошо известен мой социальный календарь на ближайшие месяцы; я буду посещать все мероприятия, как и в любой другой год.
— Сэр, я хотел бы говорить с глубочайшим уважением, — начинает Вудроу.
Я поднимаю на него брови и жду. Надин заканчивает за него.
— Послушайте. Достаточно взглянуть в зеркало, чтобы понять, что вы не в том состоянии, чтобы посещать скачки и благотворительные вечера. Сэр, вам нужно привести себя в порядок. По крайней мере, вам нужно создать видимость, что все в порядке. Вас нельзя видеть в лондонском высшем обществе в таком виде. — Она взмахнула рукой, показывая весь мой внешний вид. — Вот так.