Пластик сильно впивается в кожу, но не поддается. Я бью еще раз. Саймон с ревом ярости вскакивает на ноги, называя меня всеми возможными именами. Мое окно времени закрывается. Черт, черт.
К черту стяжки. Пора бежать - с Терри я разберусь, когда доберусь до него.
Я перекатываюсь на четвереньки и поднимаюсь на ноги. Я бегу, но Саймон уже настигает меня. Он валит меня на землю и приземляется сверху. В последний момент я поворачиваю голову, чтобы не удариться подбородком о бетон и не потерять все зубы. Вместо этого боковая часть моего лица ударяется о землю с резким хрустом боли.
— Ты, тупая сука, вот увидишь, вот увидишь, блять, — густо бубнит Саймон мне в ухо.
Я едва могу пошевелиться под его весом. Я моргаю и заставляю себя дышать. Сосредоточиться. Думать.
— Это научит тебя приходить ко мне домой, — рычит Саймон. На этот раз, когда он говорит, я снова прижимаюсь к нему. Он рычит, и боль в моем черепе стоит того. Это дает мне еще одну секунду. Я использую ее, чтобы убрать ноги с дороги, вывернуть свое тело из-под него и перевернуться на спину.
Саймон тянется ко мне, я отшатываюсь. Он хватает меня за лодыжку и тянет. Бетон впивается в кожу моей спины, когда он тащит меня, но я сжимаю челюсти. Я не издам ни звука от боли. Я не позволю.
Саймон упирается коленом мне в живот и обрушивает на меня шквал ударов. Мне легко блокировать удары связанными руками. Надин сама сказала. Я могу терпеть боль как чемпион. Но меня беспокоит не боль.
Меня беспокоит то, что произойдет дальше: Саймон вжимается в меня всем своим весом, обхватывая руками мою шею. Черт. Он собирается убить меня, а Терри поможет ему закопать мое тело, Деклан прикроет их, как всегда, а я умру сейчас, умру здесь, из-за денег, которые мама заняла у Деклана для него, для этого никчемного недочеловека, куска дерьма Ричарда.
Черт. Помощь не придет. Помощь не пришла, когда Ричард причинил мне боль. Помощь не пришла к моей матери, даже в тот день, когда она умерла. Помощь не придет.
Никто не придет за тобой, Уиллоу.
Никто не придет за мной, но я здесь. И я еще не умерла. И если мне суждено умереть, то я умру, сражаясь.
Лицо Саймона красное, потное, его черты расплавлены в гримасе решимости. Он сжимает руку так сильно, как только может, и вот уже в моих легких почти не осталось воздуха. Я сражаюсь изо всех сил. Я бью его, бью и бью; я впиваюсь когтями в его лицо и глаза, во все, до чего могу дотянуться.
Теперь панике нет места. Мое зрение плывет. Дверь в подвал распахивается. Сначала я думаю, что мне это показалось. Сквозь темноту пробивается лучик света, и в дверном проеме появляется Терри. Саймон смотрит вверх, его хватка слегка ослабевает.
— Что? — кричит он.
Терри ничего не говорит. Он встает, наклоняется вперед. Он падает лицом вперед на бетон. Из его спины торчит что-то длинное и тонкое, с красным наконечником на вершине.
Затем знакомый голос пронзает воздух, как бритва.
— Хватит.
Саймон поворачивается, его триумф ослабевает, его хватка на моей шее ослабевает.
— Кто ты такой, мать твою? — говорит он, но голос у него хриплый.
— Я человек, к которому ты не должен был прикасаться.
О чем он вообще говорит, думаю я. Лука заходит в тускло освещенный подвал. Он одет в чистую белую рубашку и черные брюки, его волосы зачесаны назад. В руке он держит белый лук, стрела наложена и натянута, с красным оперением.
Стрела направлена на Саймона, но его глаза прикованы к моим. Между нами что-то мелькнуло, ледяная искра, которая заливает меня внезапным теплом, как солнечные лучи посреди метели. Мое сердце учащенно забилось, что я определенно приписываю адреналину и сдавленному потоку воздуха.
Саймон вырывает меня из своей хватки. Я слабо отшатываюсь назад, когда он поворачивается лицом к Луке и медленно поднимает руку.
— Я понятия не имею, кто ты, я даже никогда не встречал тебя, как я мог...
— Ты поднял на нее руку, — говорит Лука, его голос как лезвие бритвы. — Ты прикоснулся к тому, что принадлежит мне, а это я расцениваю как посягательство на мою личность.
— Послушай, приятель, я...
Саймон не успевает закончить фразу. Раздается свист и густой влажный удар. Саймон падает, как мешок с дерьмом. Он даже не дергается, когда падает на пол. Он мертв.
Я даже не успела полностью перевести дыхание. Я поднимаюсь на колени возле туши Саймона и выплевываю полный рот крови ему в лицо. А потом я падаю обратно на пол, мое тело неконтролируемо сотрясается, и боль обрушивается на меня, повсюду и сразу.
Шаги Луки гулким эхом разносятся по подвалу. Его лицо бледное и немного скучающее.
— Есть более простые способы привлечь мое внимание, Линч.
Я слабо улыбаюсь ему. — Лук и стрелы, Лука? Это же так убого.
Он передает свой лук кому-то, кого я не вижу. Я впервые осознаю, что в комнате есть еще люди - двое мужчин в темных костюмах. Лука наклоняется, чтобы подхватить меня на руки.
— Знаешь, что чертовски отстойно? — усмехается он. — Почти умереть.
— А знаешь, что еще отстойнее? Спасти меня.
— С чего ты взяла, что я спасаю тебя?
Но он спас меня, этот абсолютный кусок дерьма. Я не думала, что он сделает это, я не думала, что кто-то сделает это. Из всех на свете, кто мог войти в эту дверь, чтобы убить моих монстров и унести меня на руках, это должен был быть он.
34
Дьявольское возмездие
Лука
Уиллоу лежит на больничной койке и выглядит такой хрупкой, какой я ее никогда не знал. Суровый больничный свет и белый хлопчатобумажный халат совсем ей не идут. Ее лицо, наполовину обмотанное марлевыми повязками, представляет собой забрызганное травмами полотно, распухшая плоть и синюшные гематомы рисуют картину жестокости, которую она, должно быть, пережила до моего появления в этом подвале.