К черту. Лучше покончить с этим быстро, чем затягивать.
Я бегу в направлении дома.
И тут раздается знакомый свист и грохот.
Я поворачиваюсь с открытым ртом и смотрю на дерево рядом со своим. Там зарыта стрела. Длинная черная линия, кроваво-красное оперение. О, черт. Я моргаю и вспоминаю стрелу, торчащую из груди Саймона, его тело - тушу на холодном полу тротуара. Пот стекает по моим щекам, как слезы.
Раздается еще один свистящий звук. План меняется. Я поворачиваюсь и бегу к деревьям.
Лука настигает меня, когда я взбираюсь по толстым ветвям старого дерева. И это после того, как я угодила не в одну, не в две, а в три канавы. Возвышенность кажется самым безопасным вариантом, и я могу ударить его, если он попытается взобраться за мной.
Я вскарабкиваюсь наверх, затаив дыхание, когда он приближается, и едва не теряю опору на толстом сучке ствола. Лук Луки перекинут через грудь, колчан со стрелами у бедра. Он весь в белом, как будто хочет, чтобы я знала, что он не заботится о маскировке своего подхода. Самоуверенный ублюдок. Черты его лица бледные и резные, скорее череп, чем лицо. Рот сложен в мрачную линию.
— Спускайся, — говорит он, когда наши глаза встречаются.
Он даже не повышает голос.
— Заставь меня.
Слова едва успевают сорваться с моих губ, как Лука с пугающей быстротой прыгает на дерево. У меня даже нет времени, чтобы упереться верхней частью тела в ветку, на которую я пытаюсь забраться. Лука ловит мою ногу в одну руку, прямо над сапогом, и резко дергает.
Я рухнула с дерева с безжалостной жестокостью мешка с камнями. Я падаю на землю, и у меня перехватывает дыхание. Я живо вспоминаю, как Лука натравил на меня свою собаку, как она сдернула меня с ограды, словно кусок мяса с шашлычной шпильки.
Лука спрыгивает на землю с грацией рыси и набрасывается. Я катаюсь по земле, мох, трава и ветки разлетаются, когда я тянусь к ножу в сапоге. Лука отбрасывает мою руку и притягивает меня к себе за колени. Я бью ногой в его плечо, отбрасывая его назад, и у меня остается достаточно времени, чтобы пальцы нащупали рукоять ножа.
— Наконец-то,— вырывается Лука, бросая свое тело на мое, впиваясь пальцами в мои плечи.
— Нет.
Я сильно вдавливаю кончик ножа в его кишки, не настолько, чтобы проткнуть, но достаточно, чтобы заставить его отступить. Его глаза опускаются к ножу и снова поднимаются к моим, вычисляя, оценивая. Действительно ли я его зарежу, гадает он. Смогу ли я убить его, если понадобится?
Он ухмыляется, словно знает, что я прекрасно понимаю, о чем он думает. Он отвечает на вопрос вслух. — Ты никогда не получишь приглашение на гала-концерт.
Я наношу ему удар, как раз когда он снова тянется ко мне. Лезвие, точно такого же оттенка, как глаза Луки, задевает его руку. Удар не такой уж сильный, и он полностью прикрыт, но рукав в мгновение ока превращается из белого в красный.
Он отшатывается назад, пепельный от шока. Я перекатываюсь, отряхиваюсь и перехожу на бег.
Я добегаю до границы леса, не попав больше ни в одну ловушку. Я делаю глубокий вдох и выбегаю из-за деревьев. Если обойти топиарий, то между мной и домом будет чистый участок идеально подстриженного газона. Пора бежать.
— Остановись.
Голос Луки - четкий приказ. Его голос повышен, но он не кричит. Я поворачиваю голову, замедляясь, но не останавливаясь, волосы разлетаются по лицу. Лук Луки поднят, стрела наготове, наконечник с тусклым блеском направлен прямо на меня.
Я, спотыкаясь, останавливаюсь и поворачиваюсь.
— Только не это дерьмо снова.
— Ты знаешь, на что она способна, - говорит он.
Они заслужили стрелы, которые их убили, а Лука хотел их убить. Я видела это в его глазах тогда. Но Лука не хочет убивать меня. Лука хочет поймать меня, и драться со мной, и трахать меня, и познакомить меня со своей гребаной матерью.
— Я осмелюсь!— кричу я, а потом поворачиваюсь и бегу.
Раздается свист, и по моей щеке внезапно пробегает холодок. Безличный поцелуй металла. Я останавливаюсь, поворачиваюсь, поднимаю руку к щеке. Мой взгляд падает на пальцы. Ярко-красный цвет размазывается по кончикам пальцев, словно сок раздавленной вишни.
Когда я поднимаю взгляд, Лука уже нацелил следующую стрелу. Сверкающий наконечник направлен прямо на меня. Не в грудь - в сердце, где оно лежит, прижавшись к костям, и бешено бьется в своей клетке.
Лука медленно идет ко мне, закрывая пространство между нами, его шаги заглушают мои шаги по снегу.
— Ты в меня стрелял, — говорю я, скорее удивленно, чем раздраженно.
— Ты зарезала меня.
Его тон - фактический, без обиды.
— Брось нож, — говорит он.
Я колеблюсь. Он слегка качает головой. Не в этот раз, Линч. Оперение стрелы задевает уголок его рта. Кровь стекает по моей щеке, как слезы, щекоча челюсть и шею.
— Брось это, — говорит он. Его голос мягкий. Его глаза налиты тяжелым свинцом, он моргает с ленивым удовлетворением хорошо откормленного хищника.
Сделает ли он это? Выпустит ли Лука Флетчер-Лоу свою стрелу прямо в мое сердце, как какой-нибудь психопатический Купидон?
Конечно, выпустил бы. Он сделает это в одно мгновение. Он сделал бы это независимо от моего послушания, если бы ему взбрело в голову. Он сделал бы это ради шуток и хихиканья, потому что он сумасшедший. Он сделает это, несмотря на то что спас мне жизнь, несмотря на то что убил тех, кто пытался причинить мне вред. Он сделал бы это, несмотря на черный червь тревожной нежности, которую он хранит ко мне в своем сердце.
Я опускаю нож.
— Я победил, Линч. — Его улыбка - последнее, что ты видишь, когда тебе грозит смерть. — Скажи это.
— Технически говоря.
— Скажи это.
Я откусываю слова.
— Развернись и иди. — Его тон нейтрален, он даже не удостаивает мою капитуляцию триумфальной насмешкой. — Медленно. Не оглядывайся.
Я делаю то, что он говорит. Я иду обратно в дом, Лука безмолвной белой тенью следует за мной, и все это время я полностью ожидаю услышать свист, который раздается перед тем, как его стрела пронзает мое сердце.