Я приподнимаюсь навстречу ему, крепко хватаю его лицо в свои руки и целую его в губы жестко и бесцеремонно. Я сильно вгрызаюсь в его губы и не останавливаюсь, пока его кровь не придает моему языку сладкий ярко-ржавый вкус. Я дергаю его за одежду, заставляя раздеться до пояса, а затем толкаю его обратно на кровать и забираюсь на него сверху.
Я знаю, что он твердый - трудно не заметить настойчивый толчок его члена между моих ног, - так зачем же утруждать себя прелюдией? Я целую его, отстраняюсь с влажным звуком и опускаюсь на его бедра, чтобы расстегнуть брюки. Я знаю, что могу заставить его кончить за несколько минут, и если трах с ним в течение пяти минут избавит меня от всей этой ерунды с прелюдией, то я так и поступлю.
Ведь именно в этом все дело, не так ли?
Трахаться - вот все, что волнует таких мужчин, как он, в конечном счете. Трахать тебя или перетрахать - и то, и другое, если возможно. Лука может сделать и то, и другое, если это означает, что мы можем вернуться к нормальной жизни, если это означает, что мы можем вернуться на противоположные стороны поля боя и обмениваться колкостями и ударами вместо всей этой тошнотворной, блядь, нежности.
— Еще нет.
Голос Луки звучит мягче, чем шепот, но все равно заставляет меня подпрыгнуть. Я поднимаю взгляд от его брюк, и он тянется ко мне. Обхватив мою талию своей окровавленной рукой, он снова подминает меня под себя и прижимает к кровати за бедра, когда я пытаюсь подняться.
— Позволь мне, — говорит он. — Почему я не должен?
— Потому что мне это не нравится, — вырывается у меня.
— О? — Лука смотрит вверх с притворным удивлением, опускает рот к моей ключице и целует ее. — Тебе не нравится это? Или это?
Он проводит губами по изгибу моей груди, берет в рот сосок, сосет его, горячий, медленный и влажный. Я задыхаюсь и смотрю на него. Он отпускает сосок, нежно облизывает его, а затем переходит к следующему.
— Тебе и это не нравится?
Он целует нижнюю часть моей груди, где кожа настолько чувствительна, что каждый мускул в моем животе подергивается в пульсации. — А это?
Он ловит мой второй сосок между зубами, тянет, а затем проводит по нему языком.
— Ах, — говорю я, как будто это начало предложения, но это не так.
Мое дыхание короткое и суматошное. В груди нарастает паника, словно все настолько вышло из-под моего контроля, что я буду продолжать падать, и мне не за что будет зацепиться, пока меня не поглотит белая, зияющая бездна, которая и есть Лука Флетчер-Лоу.
Неумолимый, холодный и опасный, как мороз, Лука прокладывает свой путь по моему телу, оставляя поцелуи повсюду. Он целует выступающую дугу каждого ребра под моей кожей, он нежно проводит языком по моим исчезающим синякам.
Он останавливается на моих руках и нагло, чертовски нагло целует каждый из моих шрамов. Новые и старые тоже. Он целует их до тех пор, пока у меня в горле не встает комок, а я так сильно сжимаю пальцы в его волосах, что нет ни единого шанса, что я не причиню ему боль.
Но ему все равно. Он целует мои шрамы, пока не доходит до запястий, а потом целует шрамы на бедрах - самые глубокие шрамы, последние шрамы. И когда он заканчивает, то поднимает взгляд от моих ног, проводя большим пальцем по внутренней стороне бедра.
— Кто тебя обидел, Линч? — спрашивает он негромко.
Я пытаюсь отстраниться от него, но он притягивает меня к себе за бедра.
— Почему, Лука? — шиплю я сквозь сдавленное горло. — Хочешь лично пожать им руку?
Моя попытка отмахнуться от него не удалась. Он прижимается губами к моему бедру, прижимаясь к шрамам, а потом поднимает глаза и улыбается, показывая все свои зубы. Улыбка пылкая, как у религиозного фанатика.
— Потому что я заставлю их заплатить.
38
Чертов яд
Лука
Для женщины с такой высокой устойчивостью к боли, в конце концов, именно нежность заставляет Уиллоу быть на грани.
Мягкие, засасывающие поцелуи в нижнюю часть живота и внутреннюю поверхность бедер, медленные, ритмичные движения моего языка по ее клитору, нежное погружение двух пальцев глубоко в ее киску. Вот рецепт оргазма Уиллоу. Когда она вот-вот кончит, она становится совершенно неподвижной, ее спина выгибается, как лук, а зубы крепко впиваются в нижнюю губу, потому что она не любит издавать звуки. Ее пальцы вплетаются в мои волосы и тянут так сильно, что у меня болит череп. Она ждет, словно подвешенная над кромешной тьмой, готовая упасть.
Но я не даю ей упасть. Я играю с ней, держу ее на грани. Я мучаю ее поцелуями, я разбрасываю по ее бедрам любовные укусы, чтобы потом она могла смотреть на них и вспоминать, как я заставлял ее умолять.
Потому что я знаю, что она будет умолять.
Уиллоу Линч, гордое, дикое и безрассудное создание, в конце концов, всего лишь человек. Она хочет того же, что и все остальные, - чувствовать себя хорошо. Именно поэтому она забивает свои легкие сигаретами, именно поэтому она прислушивается к любому инстинкту и потакает всему, что ей вздумается. Дерьмовые молочные коктейли на вынос, сладости, безвкусные тома мультяшного порно, как у подростка. Уиллоу терпеть не может отказывать себе в том, чего хочет, а когда оргазм висит перед ней, она, как собака, получившая лакомство, дрожит от предвкушения.
Я поднимаю взгляд от ее ног. Ее тело - бледная дуга, сиськи непристойно торчат вверх, черные волосы спутаны паутиной вокруг головы.
— Хочешь, чтобы я заставил тебя кончить, Линч?
Она поднимает голову и смотрит на меня. Ее нижняя губа прикушена, щеки потемнели от жгучего румянца. — Заткнись, Лука.
— Попроси меня. Попроси меня заставить тебя кончить, и я сделаю это.
Она качает головой. Она зла, полна этого горячего, зудящего гнева разочарования.
— Отстань от меня, — вырывается у нее, — и я сама себя кончу.
— Ты просишь меня остановиться?